. Крещение я проходил на гауптвахте пограничного отряда. «Губа» находилась как раз под кабинетом политотдела. Они там брагу поставили, рядком, в двадцатилитровых бутылях. Одна бутыль рванула, разбила остальные. О, это был чудесный миг! Благословенная жидкость протекла вниз. Я собрал дары свыше в имеющиеся под рукой ёмкости и провёл свободное время весело.
— Ты неисправимый дурак, Лёлик.
— Ошибаетесь, женщина. Я — огненная субстанция. Трёхметровый огненный Кришна. Я — огонь! Огнь! Источник инфернальных эффектов и феноменов. Прикосновение ко мне означает «выгорание» всего нечистого и нечестного…
— О, Господи!..
— Передай нашей Мамемаме, что конец света и Страшный суд — явление не массовое.
— А какое?
— Личное!
— Гиви! Алё? Гиви! Да, это я, Генерал. Слушай, такое дело… Выручай, дорогой, я залетел на бабе. Да нет, ты не о том говоришь, дорогой. Это не лечится. Это — интриги! Специально подставили, уроды! Засняли на скрытую камеру. Где? Да в кабинете у меня. Ну, прямо на рабочем столе… Конечно, хорошенькая! Ну, лет семнадцать, наверное… Какая статья? Причём тут развращение несовершеннолетних? Нет, мы ничего плохого не делали, просто развлекались. К тому же, я заплатил. Всё по-честному. Гиви, они хотят меня сильно подвинуть. Уже в глаза не стесняются: пора, мол, на пенсию. Не надо, Гиви, не делай мне больно. Спасибо, родной. Целую. За мной — должок. Целую крепко. Пока.
— Деньги ушли в другую сторону. И больше не вернутся. Моцарт, ты же общаешься с козлищами, скажи им, что аванс — вещь необходимая. Зачем ты стараешься, если усилия тщетны? Я слышал, твоё семейство живёт в долг? Тем более! Ты, Моцарт, сеешь в пустыне. Пошли их всех подальше. Ты же духовидец и альтруист. Прищурься, Моцарт! На ближайших к земле небесах есть широкая дорога с табличкой-указателем: «Гоу ту на» — написано на ней. Миллионы людей широкой и непрерывной колонной идут в указанном направлении. Ты им не поможешь, Моцарт. Пошли их тоже. А то придётся самому встать в колонну. Это мой тебе совет.
— Лёлик, я хочу им помочь. Они — бедные. Мысли бедные, душа бедная, чувства, как у обезьян… Лёлик, скажи, я псих, да? Я что-то вдруг возомнил, да? Мне всегда казалось, что людей, забравшихся в задницу, можно как-то расшевелить.
— Будь внимательнее с задницей, Моцарт. Расшевелишь! Мало не покажется.
— Помогать трудно, Лёлик. Земная помощь не будит ничего, кроме жадности и ненасытности в людях. Лёлик, я встречаюсь с рядовыми исполнителями, они мне нравятся. Я хочу им помочь, как бы обняв их всех сразу. Книга им будет говорить: «Вы — прекрасны! Свободны! Умны!» Я скажу за них всё то, о чём молчали их души и сердца. Они все — немые, Лёлик! И даже начальство с двумя-тремя высшими образованиями. По-одному встречаемся ещё ничего, говорят нормально: пасанёшь оригинальный вопросик — вернут оригинальный ответик. По одному — нормальные. А как соберутся больше трёх — идиоты. Друг друга боятся. Лёлик, ты же знаешь: внутренние обязательства сильнее прочих. Я…
— Не зря я, видать, бюстик-то сгоношил. Ещё при собственной жизни знавал классика. Надо же! Детям расскажу про тебя, Моцарт.
— Каким ещё детям?
— Детям всей земли. Чтобы росли такими же отзывчивыми и бескорыстными. Мы, даосы будущего, скоро построим новое общество. Одежду и деньги отменим.
— Я просто рассуждал о невидимой помощи.
— Правильно, Моцарт. Помощь, как введение фаллоса в вагинальное отверстие, очень интимна. От случайной связи, пардон, случайной помощи можно и подхватить чего не надо. К тому же, опозориться недолго. Покроют тебя такой публичной помощью, как кобель коленку, да и давай трубить об этом на весь белый свет. Унизительно. Нынче этих «помощников» развелось — только держись! Все внутрь лезут. А незащищённых отверстий у человека много… Слишком много! Я бы для всех нужд одно только оставил.
— Опять звенят! Лёлик, а ты знаешь, что часовенка у тебя под окном принадлежит Управлению Силами? Они её построили. Я случайно узнал. Ехали с замминистра мимо. Он в машине хвастался. Цитирую: «Наша церковь! Ни один поп, трах-тибидох, сюда без нашего, трах-тибидох, назначения не попадёт!» Лёлик, козлища теперь не только собственную книгу пишут — они ещё и собственного «бога» делают!
— Зачтётся.
— Что им зачтётся, Лёлик?
— А то и зачтётся. Прилетит по кумполу когда-нибудь. Обязательно прилетит.
— Очередная революция, что ли?
— Какая к чертям революция! Бог и прилетит. Самолично и с удовольствием. Не хуже, чем от снайпера. А я — помогу, чем смогу. Мне бы вот только РПГ-7, да пару зарядов к нему. Славно бы помолились! А то под диваном лишь газовый пистолет валяется, да и тот в разобранном виде. Собрать не получается. Деталей многовато.
— Моцарт, а ты не мог бы меня поиметь пару раз? Давай попробуем. Я забеременеть хочу.
— Туки-туки! Я ему поимею!
— Мама, у меня кризис. Да нет, не в штанах. В кармане. Тыщонку не одолжишь?
— Туки-туки! Давай, я одолжу. Причём, без отдачи. Мне воспомоществование как раз подали. На земное пропитание. Но я кормлюсь и выше. Моцарт, я с удовольствием питаюсь твоей наивностью. Готов заплатить.
— Лёлик, у тебя заканчивается не только инсулин, но и совесть. Я хотела, как лучше, и у меня кончается терпение. Моцарт! Уговори своего дружка лечь в больницу. После обследования инсулин дают бесплатно. А то лежит, развалина, упёрся, как…
— Коз-зё-л! Туки-туки!
— Всё в порядке? Не волнуйтесь, Моцарт, аванс обязательно проплатим. К сожалению, возникли непредвиденные расходы. Ничего не поделаешь. Проплатим, слово Генерала! Вы просили меня принести семейные фотографии. Вот. Нет, это не дочь. Внучка. Я её обожаю! Спрашивает вчера: «Где душа живёт? Покажи!» Безбожница страшная! Знает ведь, что я в церковь хожу, и специально травит: «А боги — это вампиры, они кусают мозг и едят душу? А иконы — это приманка?» Безобразница! Но ничего, ничего, и не таких воспитывали. Обожаю девчонку! Правда, прелесть? Ха-ха! Боевые офицеры таких любят. Она говорит, что у меня должна быть вставная челюсть, потому что уже есть вставные мозги. Ха-ха! Работайте, Моцарт, не волнуйтесь, мы держим ваш договор на контроле.
— Господин Генерал, проект находится под угрозой. Творческий набор материала действительно сродни процессу беременности. Если по причине финансового голода «беременность» прервётся, то придётся укладываться в слишком короткий срок… Заново. Родим недоноска. А «родить», как я полагаю, нужно к конкретной дате, которая неумолимо приближается. Так?
— Так точно.
— Господин Генерал, невозможно «выносить» и «выкормить» полноценного творческого ребёночка — книгу — за две недели.
— Не нагнетай, Моцарт. Наши мужики вообще могут без всякой зарплаты и пожары тушить, и покойников со дна рек доставать, и жизнью, если надо, рисковать. Я сам на крышу горящего нефтяного танка поднимался! Пиши знай о героях! Будь здоров.
— Мессия обязан умереть молодым. Просто обязан-таки это сделать! Причём, не своей смертью. Какой он, к чёрту, мессия, если дожил до старости, а его так никто и не укокошил? На чём тогда прикажете легенду делать? Умереть несобственной смертью почётно! Такая смерть принадлежит уже всем, её берегут, как самое дорогое общественное достояние и на ней выращивают главное продолжение безвинно и безвременно почившего мессии — подлецы сочиняют сказку о светлом будущем и вечной жизни. Уловка такая. Умер, мол, «за всех». Общая смерть — общая сказка. Обман, Моцарт, — это будущая правда. Мессия должен быть убит обязательно на полпути к цели, в зените, так сказать. Чтобы можно было от его имени навешивать на уши вожделеющим гражданам всю остальную клюкву. Как даос-самоучка я тебе, Моцарт, так скажу: ты — эмигрант духа. Не грусти. Твой Дао самый трудный — ты гордо идёшь прямо в жо, поднимая высоко над собой факел разума. Бывают выдающиеся учителя человечества, а бывают и вдающиеся. Ты — вдающийся. Светоч жо, так сказать. Тебе на роду написано: погружаться, а не возвышаться. Короче, денег не будет вообще. Забудь! Когда ты дойдёшь до их чудовищного «антизенита», я имею в виду элиту господ заказчиков, они тебя укокошат какими-нибудь безосновательными обвинениями. Или благодарностями. Готовься.
— Я готов, Лёлик.
— Моцарт, я всё-таки расскажу о тебе детям детей. Даже побочным. Всякое движение в человеческом мире определяется движением мысли. Моцарт, тебя просто распирает от мыслей! Я понимаю. Мысль — это сперматозоид, который требует для себя сначала матку, а в случае удачи — ещё и место, и строительный материал. Моцарт, извини за сравнение, но ты мастурбируешь в сторону заказчика, надеясь, что у него якобы имеется детородный приёмный орган, и что хоть что-то до него долетит. Не долетит, Моцарт. Шансов нет. Заказчик беспол. Вся их нелицеприятная контора — одно сплошное гэ. Хорошие люди, говоришь? Конечно, есть. Они везде есть, не спорю. Обычно именно хорошие люди и попадают в гэ. Как зачем? Чтобы оно могло ими гордиться!
— Туки-туки!
— О! Мама нарисовалась за стенкой. Мама, ты подслушивала? Подслушивай, пожалуйста. Я читаю Моцарту лекцию. Я сегодня добрый. Мама, ты ведь бухгалтер? Мама, количество жизней на земле должно строго равняться количеству смертей? Правильно, должно. Иначе отчёт на небе не примут, баланс не сойдётся. Мама, никаких вознесений природой не предусмотрено. А ведь кой-какие ослушники возносились. Они-то нам весь баланс и испортили! Мама, из-за них теперь никого на небо не пускают.
— Туки