На ГЛАВНУЮ стр. .............. на стр. КОЛУМНИСТ
Лев РОДНОВ
ВОЙНА ИЛЛЮЗИЙ
Эволюция — дело постепенное. Иллюзии же нетерпеливы. Поэтому они всегда стремятся к залповому решению всех проблем — к революции. В момент революции иллюзии получают доступ к реальности. И тогда реальности приходит конец. Возможно, в каждой российской душе никогда не утихает вечный бунт — выдумка правит жизнью. И оказался почти что прав незабвенный Троцкий со своей идеей перманентной, непрерывной то есть, революции в мире. Абсурд завоевывает землю. Пишутся абсурдные книги, ставятся абсурдные спектакли, рождаются абсурдные картины. Кто знает, возможно, нелепая жизнь, совмещенная с нелепым ее изображением — это и есть момент вожделенной истины?
Мы все живем в стране революционеров, где революционер — каждый. С младых ногтей, с пеленок. Это — в генах. Наши иллюзии имеют постоянный доступ к реальности: начальник «переделывает» подчиненного, жена «переделывает» мужа, одна партия «переделывает» другую и т. д.
Люди в нашей стране гордятся тем, как они умеют работать. Истерически они умеют это делать! До исступления, до самосгорания, до точки. И отдыхают — так же. Только стон над землей стоит: Интеллигенты молятся: Боже, дай нам культуру! А что это такое? Вопрос один, ответов — тьма. Культура на Руси — это, скорее, категория личности, а не общества.
Что наша жизнь? Сон. На полное пробуждение личности дан единственный срок — жизнь. Успеешь ли? Более «проснувшиеся» плохо понимают менее «проснувшихся». И наоборот. Уцелеть бы в этой космической тайге, не заснуть от истощения. Надо, надо будить друг друга: «Не спи!» А спящий шепчет сквозь дремоту: «Уйди! Мне и так хорошо».
Кто знает, как построить духовность в убогости? При слове «культура» многие ортодоксы готовы были взяться за пистолет. Время сменило декорации, но пистолет остался. Сегодня — это экономическая «пушка», при помощи которой пару пустяков «шлепнуть» у задней стенки полуразвалившегося сельского клуба эту назойливую и уж слишком живучую вечную нищенку.
Как выглядит внешний мир — мы примерно, худо-бедно знаем. А как выглядит наш собственный, внутренний дом личности? И что это вообще такое, на что смотреть? На качества? Тогда внутренний мир напоминает больше всего полный кавардак, запущенность, дичь, полу-организованный хаос, раздираемый внутренними междоусобицами; вместо порядка и закона здесь, чаще всего, правят страх, произвол, желания — одних они заставляют забиваться в угол, других, наоборот, лезть на рожон. Ах, где и как бы найти гармонию? Увы, сам для себя человек слеп — трудно, очень трудно покинуть привычный «домик» личности и смотреть на него со стороны: что-то поправлять, что-то переделывать… Да и чем, каким инструментом пользоваться внутри себя?! Единственно — словом! Буквально: сумел себе сказать — сумеешь и сделать. Конечно, между сказанным и сделанным есть известная дистанция — время; но и она подчиняется старанию и ремеслу.
… То ли дело было раньше! Ах, как мечтательно закатываются глаза у тех, кто умудрен опытом. Раньше… Слово-то какое! И уж плывут перед мысленным взором картины дней минувших, ясные и привлекательные, отстоявшиеся во времени до родниковой чистоты, лишенные тревоги; ни планы, ни надежды, ни заботы, ни даже высокое чувство долга — ничто не беспокоит их. Ах, прошлое! Самое ясное, самое правдивое и самое чистое из человеческих зеркал. Сколько его ни мути — оно всё равно отстоится. Оно прекрасно в своей назидательности. Поклонись, человек, своему светлому времени; и чем дальше оно — тем светлее.
Но отчего ортодоксы не приветствуют новшеств, почти всегда оппозиционны просветителям, отчего они оплакивают каждый шаг цивилизации и напоминают о каре? Появились неканонические тексты — беллетристика — боролись с властью книг, появились неканонические изображения — кино, телевидение, — борются и с этим; оплакивают, что молодые служат не в храмах, а на стотысячных стадионах — кумирам. Отчего религиозные манипуляторы так волнуются? Обычный религиозный консерватизм? А, может, что-то другое тут кроется, некая причина, превышающая силу самих проповедников? Пожалуй, вот что видится: лицедейство, художественное изображение, яркая фантазия, облеченная в плоть произведения, книги, кино — суть одной и той же цепи, как, впрочем, и сама религия. А именно: всюду есть опасность лишиться умения личностного восприятия, буквально «самому вырабатывать жизнь»: мнения, эмоции, мысли, оценки — зачем?! — когда есть якобы не иссякающий источник, обильный канал, образец кумира, режиссура «веры», к чему можно так или иначе подключиться; заимствованные ощущения жизни всегда кажутся богаче собственных; это — путь лени, развращенности, риск для развития самостоятельной личности; впитывая некий «уровень», рискуешь навсегда остаться в нем, то есть, собственное «жить» заменить на добровольное «служить». В этом отношении амбиции пастырей ничем не отличаются от амбиций беллетриста. Единственный пропуск, позволяющий не задержаться нигде — это рабочая формула, известная более всего детям: «Я — сам!» Скажи так, и никакая книга, никакой спектакль не подменят иной жизнью твою собственную.