режима и тематическими автономиями. Надо же! А я думал, что уже лет сто-двести… Значит, полно ещё дыр в подсистеме. Хорошо! Ой, не могу! Тварь для начала пересажала на ошейники весь обслуживающий персонал тюрем и автономий. Всё-таки есть справедливость на белом свете! Приятно сознавать! Видать, заслужили, кабаны. Ух ты! Восемьдесят три миллиона пеницитарных чиновников отправила в утилизатор без права апелляции! Круто! (Я осторожно оглянулся. Клоны стояли, как влитые).
Через полтора года, по достижению двадцатилетия, мне, как исправно работающему на пользу общества члену, автоматически (если, конечно, не превышен лимит нарушений) должен был продлиться жизненный срок. На пять последующих лет. Для этого около работающей части населения существовали специальные учётно-накопительные фонды. Я как бы отчислял заранее себе на жизнь, а потом как бы покупал её. За деньги, получается. Но я их не видел и не увижу, даже если очень захочу. Очередное будущее было не за горами. Я даже начал заранее учить «Устав патриота». Его полагалось знать наизусть, а всевозможных дополнительных клятв и присяг в этой ерундистике было собрано немало. Но без знания «Устава» следующую пятилетку могли и не дать. Инкарнационные экзаменаторы-сэры на этом рубеже обычно немилосердно лютовали, выполняя один из этапов своей «высочайшей миссии» — освобождая планету от перепроизводства населения. Вообще непонятно, для чего интеллектуальным клонам, вроде меня, оставили инстинкт самосохранения и жажду жизни? Все же прекрасно знают: цена жизни есть цена производственных затрат, вплоть до начала самоокупаемости индивида. А производственные затраты при нынешних-то возможностях — пшик! мизер! И цена жизни, получается, тоже «пшик». Эту логику уже никому, наверное, не поломать. А жить почему-то хотелось! И ещё как хотелось! Молодая кровь играла. Я завёл себе девушку-гоя, но она, к сожалению не соответствовала моей интеллектуальной иерархии. Поэтому мы встречались тайно, у неё. Она жила в гетто, в подземных многоэтажках. Мастерили свидание так. Сначала, пользуясь вполне законным ключом, девушка снимала блокировку и залезала в свою персональную спальную ячейку, а когда за ней автомат-учётчик захлопывал люк, я доставал незаметно ключ-планшет и снова открывал вход. Потом тоже залезал внутрь. Статистика регистрировала внутри всё равно одного, хотя на самом деле нас было двое. Пожениться мы не могли. Тварь не допускала контакта между представителями разных иерархий, особенно в среде гоев.
Кажется, моя подружка страдала от нашего неравенства. Хотя во всех учебниках сообщается, что гои не умеют страдать, потому что изначально счастливы. Но она страдала. Я это шкурой понимал. Однажды, когда мы лежали, как две продолговатые голые рыбки в её продолговатом пенале, она приблизилась к моему уху и взволнованно прошептала текст. Сокровенный, как она сказала. Попросила запомнить слово в слово. Это не трудно. Многие интеллектуальные гои легко запоминают целые массивы информации. Текст был какой-то детский, наивный, но он меня изрядно взволновал, потому что девушка была и хорошенькая, и хорошая. Сами судите: «Гой! Ты — тоже Человек! Но ты унижен и обманут! Идиотская власть породила идиотов. Идиоты породили новых идиотов. Идиоты правят идиотами. Идиоты подчиняются идиотам. Идиоты доверили свою жизнь идиотским машинам. Идиотам внушают сказки об их идиотском прошлом. Идиотам приказано восхвалять своё идиотское настоящее. Идиотов может ждать только идиотское будущее. Гой! Ты — Человек! Убивай идиотов! Никого не бойся! Разрушай идиотскую технику! Не верь идиотской лжи! Твой мозг принадлежит только тебе! Твои собственные чувства сильнее любой мыслеграммы! Гой! Твоя жизнь — это только твоя жизнь! Убивай идиотов и ты спасёшься!» Подружка, выпалив всё это горячим шёпотом мне прямо в ухо, отпрянула в испуге и вся сжалась. Я поцеловал её и она успокоилась.
Бедняжку выдал чип, вшитый под кожу головы. Он был последней модели и имел внутри анализатор эмоций. Девушку мою утилизировали на следующий же день. Едва-едва я удержал собственное эмоциональное равновесие, когда городу сообщили, что выявлен и обезврежен опасный вирус — «чума неповиновения» — спонтанно всплывший из далёкого прошлого и случайно заразивший свыше трех тысяч граждан.
Поле этого сообщения волны обязательной трансляции стали омывать мозги перепуганных городских гоев образами Героев. Тех законопослушных идиотов с мозгами и без мозгов, которых монстр пропаганды выбрал в качестве своего однодневного знамени.
До третьей, высшей для гоя, патриотической инкарнации, я, к счастью, не дожил. Взяли. За что? За то самое! Обиженный и возмущённый поведением идиотов, я ввёл текст в свой ключ-планшет. Потом слепил небольшую, но очень хитроумную программку, запрограммировал ключик на задержку сигнала и — подложил «подкидыша» не куда-нибудь, а прямо к узлу релейной магистрали, что не особо-то и охранялась. Идентификационный свой чип я предварительно выдернул из планшетника при помощи хирургического гибкого манипулятора (таким инструментом обзаводится всякий, уважающий себя хакер). Через два часа текст благополучно перекочевал в релейную сеть, обманув Тварь, и разошёлся по нескольким десяткам миллионов индивидуальных и административных адресов на земле и вокруг неё. Зашкалило! Ни один из инфоканалов даже не пикнул по этому поводу. Но я видел, с какой скоростью забегали по городу специализированные клоны-убийцы. Эти гады специально были вооружены огнестрельным оружием, поскольку для театра смерти и страха важен грохот и дым. Психологи сэров рассчитали: гоям смерть не страшна, зато очень страшны грохот и дым. Возможно, поэтому в полицейском городском театре экологичные дезинтеграторы практически не применялись.
И день прошёл, и два, и третий минул… Я уж думал, что проделка легко сошла мне с рук. Но на четвёртый день какой-то идиот на другой стороне земли с шумом и грохотом взорвал себя и вместе с собой какого-то важного президента. Сэра. Перед смертью камикадзе, орал кое-что: «Гой — человек! Гой — человек!» Ну-ну. Нюхачи вокруг забегали пуще прежнего. Однако меня вычислили не они. Тварь. Взяла по следам через аналитику. Нашла по почерку. Игра есть игра. Ставлю высший балл гадине!
За «особо крупное» и «особо дерзкое» меня не распылили сразу же. Долго держали в следаке. Били. Втыкали провода. Сканировали. Ко мне даже выстроилась целая очередь борзописцев и владельцев инфоканалов, чтобы эксклюзивно показывать «зверя». Потом был, как ни странно, суд. Обычно гоев не судят. Поскольку даже гоевская религия гласит: «Родился — уже виноват!» А тут — суд! Показательный. Честь по чести. С адвокатом и кучей оперативных трансляторов. Мне, конечно, дали «вышку», но с пометкой «резервист». Смертник-резервист! Большая редкость, между прочим. Это когда точно знаешь, что тебе конец, но — не знаешь когда. Возможно, тебя ещё будут использовать. Не очень-то радостно. Уж лучше бы сразу. Бах! И — вечный сон. Меня бы это вполне устроило. Знаете, жить-то ведь, оказывается, очень хочется только тогда, когда не страшно. А когда страшно, то смерть куда лучше жизни… Всеми презираемого резервиста отправили дозревать до своей казни к «пожизненным»; рядом с ними мой статус был никакой. Некто опущенный. Практически мертвец.
Возможно, на острове Бати я оказался тоже не просто так. А благодаря слишком громкому показательному процессу над хакером-диверсантом. В переполненном Дворце судопроизводства я помню восхищённо блестящие глаза моих друганов-хакеров. Спасибо им. Этот блеск, надо сказать, очень поддержал тогда мой пошатнувшийся дух. В своём озорном деле я был далеко не последней спицей в колесе. Чтобы противостоять совершенству, надо, знаете ли, самому быть совершенством. Пусть не скромно. Зато точно. М-да. Судьба. Самому мне хотелось бы верить, что всемогущий Батя просто засёк мой талант и вытащил с того света. Так это, или не так? Спросить не у кого.
Я никогда не раскаивался. Наоборот. В голове стало чище. Правда. Идиоты, живущие в иллюзиях, приговорили меня к реальности, до которой сами они не достают. Близость осознаваемого конца очень оздоравливает. Если, конечно, не делать лишнего шума и грохота. Была б возможность, я бы и дальше призывал убивать идиотов. Вы же знаете, земля просто ломится от них. Мозгов у идиотов нет, не договоришься. Значит, надо культурно убивать. Как сорняк на грядке. Из тюрьмы, с недосягаемого пьедестала смертного (ха-ха! пожизненного!) приговора очень хорошо видно, насколько культура идиотов «заросла» всяческой дрянью: иконами, портретами сэров и высокопоставленных гоев-холуев, голыми задницами, идиотскими лотереями, виртуальными пугалами, несуществующими образами и бесконечными копиями этих несуществующих образов. Мрак! Смешно сказать, однажды мне приснился сон, в котором я держал в руках целый материк и потрясал его, как банку с крупой. Домишки рушились и горели. А громовой голос, исходивший из моей груди, заставлял вибрировать пыльную разруху ещё больше: «Я пришёл, чтобы освободить вас от ига религии! Только вера внутри вас кормит веру вокруг вас! Никогда иначе!» Язык же мой, как раненая кобра, двоился, шипел и кусал само время! Очень смешно. Если учесть, что, как всякий серьёзный хакер, я суеверен.
… Никогда не знаешь, когда Батя вернётся в управу, в