Лев РОДНОВ

 

«Чёртова дюжина» ангельских лет…

 

          13 лет назад для Вероники Булычёвой, певицы и композитора из Удмуртии, началась новая жизнь — она вместе со своей подругой, скипачкой, поэтом, актрисой и певицей Натальей Ермиловой, уехала пытать счастья в Париж. «Беглянок» было двое — Париж встретил их с удивлением и восторгом; творческая пара, два неразлучных музыкальных крыла, нареклись дуэтом «Мамушки». Много воды утекло с тех пор… Девушки пели и играли «русскую тему», создавали свои ансамбли и показывали великолепный джаз, занимались успешными экспериментами и крупными музыкальными проектами в кино и на радио. Была ли тоска по оставленной Росии? Нет, не было. У музыки родина безгранична. Однако Вероника всегда хотела «показать» себя и своих друзей именно там, где она родилась, росла и училась. Планы осуществились. В конце марта Ижевск рукоплескал музыкантам-виртуозам из Франции и очаровательной солистке и руководительнице группы — Веронике Булычёвой. Кто она?! К сожалению, мы знаем об успехах «своих людей» слишком мало. То ли звёзды в своём отечестве не зажигаются, то ли здесь это никому не нужно?

 

ИСТОРИЯ ОДНОГО ГОЛОСА

 

          Жил-был Голос.

          Сначала он был совсем ещё юный, неокрепший и неопытный. Он много шумел сам и увлекался шумными звуками чужаков. Вокруг было много других голосов, которые жили каждый на свой лад: кто-то кричал, кто-то шептал, кто-то жевал слова и глотал их, а кто-то ими плевался… О! Голоса не любили друг друга! Потому что каждому из них казалось, что он — единственный. А все остальные — только мешают.

          Наш Голос родился в деревеньке по имени Кигбаево. Посреди деревянных жилищ возвышался чёрный клык разрушенной церкви и царапал текущее мимо него небо. «Куда течёт это небо?» — спрашивал Голос. А в ответ он слышал лишь чудную песню, сплетённую из звуков ветра, мычания коров, посвиста вольных птиц, да весёлого мата, царящего в замкнутом круге российской тоски. Голос прислушался: песни вокруг напоминали отчаянный плач… «Этого не должно быть!» — возмутился Голос, потому что очень любил вечно новую жизнь, неизвестность, свободу и силу улыбки. И тогда Голос запел свою собственную песню!

          Ах, время-времюшко! Годики побежали не друг за дружкой, а — врассыпную! Голос оторвался от той земли, где появился на свет, безоглядно уехал, умчался, и стал учиться в городе. Ему часто говорили: «Ты — неправильный». Его обсуждали на педсоветах и ему же давали призы на республиканских фестивалях.

          Голос не древо, он — птица! Мама смотрела вослед улетающей дочке: чем дальше и выше взлетала она, тем громче и чище звучала волшебная песня любви.

         

 

ДОМ В ПАРИЖЕ

 

          Вероника вот уже много лет снимает небольшой домик в жилых кварталах Парижа, в юго-западной его части. От метро до дома можно дойти минут за пятнадцать. Тихие, чистые улочки. Почти безлюдно. Типичная картинка: на скамейке сидит француз и одновременно болтает с двумя своими подружками сразу по двум сотовым телефонам. Здесь всё — одновременно! На углу булошная, за 0,8 евро можно купить длиннющий французский батон — «Бонжур, мадам! Ин багет, силь ву пле!». В доме Вероники бывает много друзей. Общение происходит, чаще всего, на открытой веранде, ночью, когда в мангале потрескивает что-то жарящееся, кот Тюня расправляется с подарками, а люди счастливы тем, что они создали этот миг, что он прекрасен! Комаров нет, ни одного. Только над головой впиваются острыми клювами в ночь бесконечные самолёты. Хорошо! Но не потому, что трудности жизни исчезли. Нет. Трудности жизни были и они будут ещё. Вероника знает. Счастье — это то, что спрятано между ними. Можно походить босыми ногами по живой траве — она рядом, двор большой. В двадцати шагах от входной двери стоит машина Вероники — верный «конь», без которого в скоростной жизни каменного мегаполиса далеко не уедешь. Водит Вероника бесподобно, как деревенский лихач! Прирождённый шофёр! «Сава?» — «Всё хорошо?». «Сава!» — «Всё отлично!» Это что-то вроде нашего: «Нормально?» — «Нормально!». Так оно и есть. Машину два раза взламывали. И в дом залезали. Плакала минутку, не больше. — Сава? Сава!

 

 

ФИЛОСОФИЯ ДВИЖЕНИЯ

 

          Вы когда-нибудь наблюдали, как именно «осуществляет творчество» природа? Цветочный луг, например. На поляне никто не копирует друг друга. Гармония разноцветия получается от того, что каждый старается просто быть собой. Вероника с изумлением поняла, что талант только в России — гиря, а здесь он — валюта. И в первом случае закон жизни — неподвижность и вес, а во втором — лёгкость и скорость. В Париже ценится то, что создано в воздухе и из воздуха.

 

ДЕТАЛИ РАБОТЫ

 

          Однако здесь, в Париже, тебя не услышат, пока ты не «покажешься». Русская традиция — внутренний мир человека: мысли, слова, идеи. Париж — это язык зрелища. Поэтому мысли, слова и идеи не должны быть «голыми», как это принято у нас; им следует пошить, соответствующую моде, «одежду». Вот где пригодились годы учёбы в джазовой школе Питера, пригодились фольклорные знания и прочий многочисленный опыт «музыкального странника». Вероника победно вздыхает: «Я научилась себя ценить и назначать цену своим выступлениям. Это было трудно».

          Площадки для работы? Сегодня они весьма престижны. Залы, богатые рестораны, национальное радио и телевидение, гастроли по Франции и соседним странам. Веронику публика любит. Голос у неё сильный, раздольный. Ломали его — не сломали. Только закалили в испытаниях.

 

ДЕТАЛИ БЫТА

 

          Здесь все экономят на воде, на электричестве, на отоплении и топливе для машины. Вероника — не экономит: «Радоваться следует самой жизни, а не какой-то там экономии!» С работы возвращается иногда заполночь. Прежде, чем принять душ и упасть в подушку, сидит, смотрит в экран ноутбука — читает письма. Десятки писем каждый день! Читает и отвечает. Если не будешь отвечать — «выпадешь» из общего течения. Выпасть легко, войти в него трудно. Чай пьёт травяной. Жень-шень очень тонизирует. Тоже ведь, трава… На официальных приёмах и торжествах — лёгкие вина. Глоток или два. Табак исключён. Голова занята творчеством даже тогда, когда хозяйка чистит картошку. Быт — не главное. Хотя плата за квартиру «съедает» чуть ли не половину месячного заработка… Впрочем, зачем волноваться о дне завтрашнем? Пока есть творческие крылья, они машут, а, значит, падение никому не грозит. Атмосфера здесь густая: один взмах, иной раз, год кормит. Не то, что в каком-нибудь холодном северном вакууме…

 

 

ЧУВСТВОВАТЬ ПО-ФРАНЦУЗСКИ, ДУМАТЬ ПО-РУССКИ

 

          Французы чувствительны и эгоистичны. Вероника научилась быть очень чувствительной, но осталась по-русски расточительной и открытой. Эта «гремучая смесь» исправно валит влюбчивых французских кавалеров, как боевой заряд. Ах, Вероника! Она целиком «погрузилась» в язык и давно мыслит на французском. Как это сучилось? Само-собой, по-необходимости. Да и «выражать чувства» французский язык умеет лучше русского. Тоньше. Слово, речь выражают не само чувство, а — его намёк, недосказанность, след от тени… Одухотворённая, живая тишина содержит чувственной и прочей информации куда больше, чем грохот доказательств, клятв и признаний. У Вероники двойное гражданство, а её очаровательная дочка Мия — француженка. Мама учит её говорить по-русски. Мия сопротивляется.

 

МИЯ

 

          Дочка прекрасно поёт. Она уже достигла возраста, когда пора идти в школу. Мия не всегда перепоручается заботам детского колледжа или няни. Она с удовольствием ездит на все мамины концерты. Она привыкла к тому, что публика рукоплещет. Что ж в том особенного? Обычное дело, повседневность.

 

БАНЯ-2006

 

          Иногда Вероника объявляется в Кигбаево. Старый чёрный клык разрушенной церкви по-прежнему царапает реку небес. Вероника знает теперь, куда текут облака. Они текут просто так, для своего удовольствия. В Париже жизнь тоже течёт, как небо. А в Кигбаево все приспосолено только «для пользы». Русская польза неподвижна. В этом различие: не убежишь! Мама, Лия Петровна, детдомовский птенчик, командует, как привыкла: «Вероничка, попей козьего! Мия, ложись спать! Гости, идите в баню!» И мы идём. Барабанщик Роб, американец, живущий в Париже, не желает перед парной снимать плавки. Американцы любят логику, поэтому приходится объяснять: «Нагота входит в условия русского экстрима». «О! Это замечательно!» — и жаркая исповедальня принимает нас в свои объятия. А потом я вывожу голого американца на снег и он оглашает немое Кигбаево — центр вселенского счастья под звездным ночным шапито — восторженным воплем: «Contrast!!! Contrast!!!»

 

НЕ СМОТРИ В КОРЕНЬ — ОКАМЕНЕЕШЬ!

 

          … Жило-было Деревце. Деревце звали Душа. Она не успела пустить корни там, где были свет и пища. Потому что услышала Голос и пошла за ним. Голос увёл Душу далеко-далеко, туда, где тоже были свет и пища. Но уже другие. Именно там Голос запел о любви, а Душа, наконец-то, пустила корни. И выросла из хрупкого саженца в сильное Древо собственной жизни. Иногда Душу спрашивают: «Где же твоё настоящее прошлое?» А Голос предупреждает: «Не смотри назад — окаменеешь!»

 

ЛЮБОВЬ И НИЧЕГО БОЛЬШЕ

 

          Вероника умна. Она умеет говорить о сложных вещах очень просто. Наш человек! У нас, как известно, в любой деревне так говорить умеют. На любую тему самую суть «врежут» с первой же попытки. Кроме одной… На слове «любовь» у русских язык почему-то деревенеет. Как у лжецов. Вероника счастливо спаслась, убежала от «деревянных», словно сама себя расколдовала: «Господи! Нет ничего лучше любви!»

 

 

 

На снимке: певица Вероника Булычёва.

Фото автора.