Лев РОДНОВ

ЗАПИСКИ СИРОТЫ

Есть несколько знакомых мест,

Десяток, полтора – родства,

Пунктир, соединивший чётки душ.

И – это всё!

Я – дух Школы.

Когда-то, давным-давно, ещё в прошлом веке, меня вызвали к жизни удивительные люди. Они верили, что мир людей – это одна большая семья. Да, в мире были войны и ложь, несправедливость и смерть. Но в нём присутствовала и любовь. Она, как свет, покрывала собою всё: и прекрасное, и ужасное. Люди хотели, чтобы прекрасного было больше, чем плохого. Чтобы живое и одушевлённое превосходило мёртвое и механистичное. И эти люди жили так сами, и очень хотели научить своих детей волшебной силе любви. Так появилась Школа. И в неё стали приходить разные люди, большие и маленькие, гости и друзья – они приходили сюда жить. Именно жить! Встречаться, думать, грустить и радоваться, рисковать, проигрывать и побеждать. Все вместе. А работа и учёба были гармоничной частью этой разнообразной жизни. Школа – удивительный оазис жизни в не очень-то дружелюбной и косной обстановке внешнего бытия. За это её боготворили и превозносили. Возникла большая семья духовных и интеллектуальных родственников, для которых цель жизни – жизнь! Все этому учились впервые. Именно этот путь – впервые! – сводил воедино не только время и думы многих, но и их сердца и души. Где, кроме открытой и дружной семьи, такое возможно? Дух Школы – не пустые слова И всякий, кто мог ощущать это общее счастье особого общего воздуха, говорил о себе: «Братство!»

Я – дух состоявшейся Школы.

Дети сдают экзамены перед СОБСТВЕННЫМИ взрослыми. Взрослые сдают экзамены перед СОБСТВЕННЫМИ детьми. В семье – все собственное! Однажды первенцы Школы выросли и ушли. Взрослым не перед кем стало сдавать свои «экзамены» -- в Школу пришли НЕ СОБСТВЕННЫЕ дети. И тогда родители Школы стали для них добрыми отчимами и мачехами – они стали иных детей «учить братству». Только-то. Поэтому путь, на котором всё случается ВПЕРВЫЕ, стал для взрослых значительно уже и теснее, чем был раньше. Но они ещё могли творить волшебство – открывать себя, открывая других. Взрослые чем-то напоминали вчерашних школьных «богов», которым теперь не хватало энергии, куража и азарта действовать в режиме непрерывного «сотворения мира» и они ушли в более спокойное существование – стали «чудотворными иконами» Школы. Несомненными Личностями. Которые могли блестяще ПОВТОРИТЬ в настоящем то, что удавалось им раньше как открытие. Увы. Взрослые ВПЕРВЫЕ забыли, что чудо – материя неповторимая. А память?! А опыт?! Что ж, память и педагогические опыты «мироточат» в ином времени, к сожалению, слишком уж обильно… Но это не приносит ИНЫМ ДЕТЯМ ни обновлённой веры, ни небывалой практики.

Я – мёртвый дух процветающей Школы.

Да, процветающей. Цветение ради цветения. Конкретное умение «подавать себя» опередило маловразумительное «умение быть собой». Что ж, показуха гордится своими «показателями» -- лучшими из лучших в мире пиара, которому отдан талант современников. «Не строим, а встраиваемся!» -- хором кричат сегодня уцелевшие «чудотворные иконы», бывшие личности Школы. Это – их поражение. Капитуляция перед обстоятельствами и предательство перед собой. Победивший мир «по умолчанию» считается, таким образом, готовой, до конца абсолютной конструкцией, которая позволяет приблизиться к её благам единственно доступным путём – путём служения. Путём «получения» бытия, а не путём собственного «вклада» в него. Жить и служить отныне – не одно и то же. Законы служения всем известны. Они некрасивые. С некой отстранённой точки зрения образование типа «уметь встроиться в жизнь» – это, пожалуй, пустоцвет. У не умеющих «делать себя во имя делания жизни» плодов, скорее всего, не будет. Будут лишь личные «результаты», которые общество немедленно выбросит на свалку, как только «результирующий» придёт к своему финишу – умрёт, или перестанет крутить своё беличье колесо.

Механизмам атмосфера не нужна. Семейная атмосфера Школы потеряна. Процесс образования победил жизнь. Сегодня она, жизнь, существует здесь «катакомбным» способом, скорее, вопреки нынешним приоритетам и модам, чем благодаря им. Родители Школы давно пережили притворство внутри себя – роль любящих мачех и отчимов для двух-трёх новых поколений учащихся. Было пережито и притворство внешнее: «Мы растём вместе с вами!» Родители Школы, потеряв свою внутреннюю энергию, стали старыми и недееспособными в мире СОБСТВЕННЫХ идей и поступков. Их небесная импотенция и бесплодность компенсировалась просто: бессовестным и откровенно эгоистичным служением самим себе. Для себя. Во имя себя. Эксплуатацией Школы для себя. Отныне эгоизм вещественности и тщеславия повёл за собой взрослых, и что хуже всего -- малых. А где же высокие идеалы? Ха-ха! Играющий в жизнь старик обольщается тем, что он всё ещё помнит, как жил играючи… Где идеалы, говорите? Где высшая любовь? Где братство? Где то, чем питается и дышит трепетная душа? В гробу, господа! Нет больше ни родителей Школы, ни мачех, ни даже отдалённо сочувствующих тому идеальному времени… Есть только Главный и его новые принципы: все теперь друг друга «используют». Дьявольская механическая симбиотичность «всего со всем» удобна Школе для такого же сегодняшнего окружения, а потому не замечается. Ибо – норма. Паразитарность в сочетании с талантом порождает интеллектуальных и духовных хищников. Социальных киборгов. Охотно пользующихся атмосферой жизни, но не умеющих её вырабатывать. Зато умеющих вырабатывать «механизмы и схемы» для достижения СВОЕГО результата. Так же действуют бактерии-разрушители. Деструктивная жизнь столь же очаровательно иерархична и сложна, сколь и восходящая эволюция. Главный, используя использующих, даёт, конечно, использовать и себя. Но не во благо Школы (хоть это и декларируется). А себя и Школу во благо превосходящего СВОЕГО иерарха. Ну-ну. Кто-то всегда пышно процветает на гниющем. Парадокс: чтобы расти, приходится загнивать самому… И чем плодороднее «гумус» прошлых достижений, тем легче сорняк побеждает культурное семя. Что же стоит между диким и культурным? Что отделяет одно от другого и не позволяет «переопыляться» человеческому с нечеловеческим? Как называется эта сила? Что за труд она совершает? Имя известно – это Его Величество Воспитание. С той поры, как родители Школы умерли, между образованием и воспитанием стал возникать самоубийственный знак равенства. Да, «всё со всем» теперь смешивается, как синтетическое чудо. Но «всё со всем» теперь чужое и холодное, как частицы единого некогда тела после смерти его.

Дьявол – гений бизнеса. Бог – гений воспитания. То, что способно беспредельно ускоряться, может быть сдержано от слепоты и саморазрушения. Бог и дьявол – старые друзья человека. Враг у человека один – он сам.

Образование стало выгодным бизнесом. Образование вполне удовлетворяет не какое-то ВЫСШЕЕ воспитание, а просто «выгодная» для дела воспитанность -- нормы внешнего поведения, не являющиеся прямым продолжением норм внутренних. Итак. Воспитанность – элемент бизнеса. Воспитание – качественная сущность Личности. Воспитанность легко понимается и так же легко клонируется. Воспитание некопируемо. Воспитанность практически бездушна. Воспитание и воспитнанность в сегодняшнем мире – антагонисты. Воспитанные в «воспитании» страдают от воспитанных в «воспитанности».

Родители Школы умерли в самих себе. Они больше не страдают от осознания предательства.

До какого-то времени традиционная «училка» в Школе была невозможна. Теперь это возможно. Училка не идёт в Школу жить СВОЮ ЛИЧНУЮ ЖИЗНЬ ВНУТРИ ОБЩЕЙ ЖИЗНИ. Нет. Жизнь в жизнь здесь больше не вкладывается. Традиция изменилась в угоду времени. Главный держит курс по главному для него коньюнктурному «ветру», и, собственно, давно уже не интересуется жизнью «кочегаров» и «пассажиров» своего корабля. Они теперь – не его сказка. Они – только присказка. Не прибывает ничем и никем неформальная легенда Школы. Училкам всё равно. Училка оставляет «всё личное» при себе и переступает порог заведения без каких-либо высших чувств – просто идёт служить. Как все. Конторе нужны конторщики. Высшие чувства в низком мире неуместны. «Здравствуйте!» -- говорит училка и сквозь её светозарную улыбку просвечивает страх. «Да пребудет так» -- говорит она, неискренне поклоняясь одряхлевшим здешним педагогическим «иконам», что милостиво взяли её к себе в эпоху кризиса и безработицы. Страх – грубая эмоциональная сила…. А что? Тёпленькое местечко! Не такое, как у других. Надо за него держаться… А «не такое» ли? В том-то и суть, что бездушность равняет всех, действительно, как могила. Такое это место теперь! Такое!!! Даже дожившие до почётных званий и степеней рептилии, инновационные троглодиты и остепенённые динозавры, что были когда-то создателями и душой Школы, -- эти «иконы» сегодня тоже приняли «неизбежное»: сами стали обыкновенными «училками»… Рангом повыше, рангом пониже – не в том суть. Они понимают это. Но стараются об этом не вспоминать. Зачем? До пенсии уже недалеко.

Самообман взрослых в Школе хуже обмана. Дети усвоят то же. Неправда внутреннего мира, не-семейность функциональных отношений, прикрытых знаменем недешёвого «великого образовательного похода», оглушённая бравурным маршем «образовательных программ и методик» -- эта неправда позволяет душе полуспать, а разуму осваивать амплуа цивилизованного ловкача. Оскорбления, драки, воровство в Школе теперь не имеют огласки. А зачем? Не семья ведь. Система.

Обманывать себя – это одно удовольствие. А обманывать других – другое. (Если, конечно, ты и другие – это не одно и то же, как во времена романтизма Школы). Взрослые работники и хозяева Школы обманывают себя вдохновенно: «Да, мы по-прежнему вкладываем в детей свою жизнь». Ложь! Творчески и энергетически они давно бескровны, как вампиры, и их дальнейшее существование зависит от удачной охоты. Состарившееся и ослабевшие, они «питаются» детьми, в моральном реванше беря с нового поколения «мзду» за свою героическую израсходованность в прошлом. Уже нет вневозрастной дружбы. Нет общего дома – Школы. Нет атмосферы. Есть лишь «образовательное учреждение». Родителей (и их кошельки тоже) обманывают «подсадной уткой» из прошлого: «Ищете человеческую атмосферу в нечеловеческом мире? К нам! К нам! У нас есть чем дышать!» В реальности за обман приходится расплачиваться и детям. Здесь воровство. Здесь надменность. Здесь тщеславие. Здесь жестокость. Здесь равнодушие. Здесь заносчивость. Здесь обида. Здесь порок. Здесь молчание. Хочешь?

Опомнившиеся забирают детей и уводят вон. У новых школ, к счастью, нет своего «канонического прошлого», которое в условиях тотального стремления к «выгодному месту», может оказаться не хуже трупного яда на раскрашенном подсадном манекене. Уж лучше так. Реальная дисциплина всё-таки ближе к живому воспитанию, чем её имитационная сестричка – показная воспитанность. Дисциплина пряма и однозначна. Прагматик не ведёт свою родословную от святого обмана – от какого-нибудь высокого бывшего своего «братства». Как в унылой религии. Сильный прагматик, скорее, стремится к этому братству сам. И, скорее всего, достигнет желаемого в настоящем, а не в «уверованном» пространстве чьей-то, уже полностью выдохшейся жизни.

Несколько поколений своих выпускников Школа создала «на раскоряку» -- подвесив их мировосприятие между небом и землёй. Нынешние – все на земле.

Ах, Школа! «Члены семьи» здесь превращены в «участников образовательного процесса». Не хочешь – не участвуй. Никто и не вспомнит про тебя, если что.

Где, в чём выход? Старая кровь не станет новой сама по себе. СОБСТВЕННУЮ нынешнюю Школу никто не отдаст в молодые руки. Это же ЛИЧНЫЙ теперь бизнес! Не забывайте! Не для того душа «богов» горбатилась когда-то. Но нужен, нужен Ренессанс! Иначе… А вот и малыши! Первый класс, второй, третий… Ах, как мило! Ах, всё с начала! У бабушек-педагогов и дедушек-администраторов уже не осталось своей собственной творческой и иной жизни. Ничего! Они будут жить малышами! Жить ими и за счёт них! Держитесь, малыши! Так трудно здесь ещё никому не было!

Я – мёртвый дух мёртвой Школы.

Главный вообразил себя светлым. На него все обязаны смотреть и просветляться. Однако никто не слепнет от его сияния. Все лишь украдкой отворачиваются.

Просветлённым в одиночку не станешь. «Разве?!» -- издевательски удивляется Главный.

Братство Школы переродилось в стаю. Высшая «валюта» воспитания – Личность – назначена вспомогательной монеткой на ярмарке тщеславия. За уроки внутреннего мира обезличенный мир «конкретной выгоды» учителям любви не платит. Под крышей Школы ещё существуют редкие исключения. Они стары, но они – дети. Морщинистые реликты, хранящие юную атмосферу юной Школы жизни внутри себя. Это – бесплатный их труд. А теперь – и бессмысленный. Всё теперь по-другому! Каждый участник стаи смотрит на вожака и примеряет на себя его, или подобное ему место. Это – предел, за который душа, больная расчётом, никогда не поднимется.

Этот Свет, Россия, N-й год от кончины духа Школы.