Лев Роднов
стихи (читает автор)
Рисунки Михаила Вахрина
***********
Он песни и оды в честь девы слагает,
Он шутит нескучно и чувствует тонко:
«Проси, что желаешь, моя дорогая!» –
Его предложение ёмко.
Она ж отвечает негромко:
– Ты обещал, обещал мне ребёнка!
Он ужасом странным каким-то охвачен,
Он спорить готов с предложением рока:
«Моя дорогая! Я вижу иначе!»
Рассерженный аист вдогонку
Обидою машет, аукает звонко:
– Ты обещал, обещал мне ребёнка!
Он сам себя кроет отчаяньем бранным
Он совестью мучим, всевидящим оком,
Он, время замкнувший, обнялся с диваном...
Счастливая дева жестока,
Смеётся и ластится кротко:
– Ты подарил, подарил мне ребёнка!
*****************************
Огонь поэзии взметнулся,
Спалил слова,
Язык обугленный споткнулся,
Немой, воззвал:
«Взойди, что музыкой даётся, –
Бесследный след!
Пусть на огонь смиренно льётся
Поющий свет!»
******************************
Служение Богу – не пенье кастратов,
А яростной жизни порывы, броски,
А также тоска в ожиданье зарплаты,
И радость заштопанной пары – носки.
Автобус угрюмый служением полон,
Служением льётся с экранов враньё,
Позорится временный царь на престоле,
Покоится в роскоши вечной жульё,
Мужья изменяют, и старятся жёны,
То смерть, то рожденья проводят кайму...
В спектакле единственном нет отчуждённых:
Все роли играют, все служат – Ему.
******************************
Речь удивительна. Плод её – будит.
Кто языку дал уменье: «Владей»?!
Книги читает лишь тот, кто их любит,
Пишет – влюблённый в людей!
Образ витает, подобье грохочет,
Слагаются воды в верлибр;
Весь, до последней пылинки и точки,
Речью построен сей мир.
Падаю молча в пшеничные тени,
Шёпоты слышу земные: «Храни!» –
Музыку духа, вершину свершений,
Речь поднимает в зенит.
*****************************
Из кружева лучей одежда Бога!
Нет пустоты и разделенья нет;
Свет от звезды – мгновенная дорога,
Соединившая со светом свет.
Когда-нибудь одушевлённая наука
Доказывать оставит страсть,
И по лучу, как с Богом на прогулку,
Отправится, смычками помолясь.
*****************************
О, музыка! – Плоть состояний:
И камни не ниже струны –
Мраморных дев изваяния,
Нагие дрожанья видны.
Живое откупится семенем.
А кариатиду почтит
Олово солнца последнее,
Камню залившись в зрачки.
Жжением, таинством скованный,
Взгляд долетит –
В небо чужое, оконное,
В девушку во плоти.
*****************************
Живите все!
Свечой горящей
Любовь раздвинет правил круг,
Лишь этот свет животворящий
Завещан вещи.
Мир в игру
Уже вошёл,
И стала домом
Любых небес любая тьма –
Ведом светильником духовным
Огонь кипящего ума.
*****************************
Хороши, а может, плохи,
Но ложатся раз, и два,
На мотив большой эпохи
Поколения-слова.
Между ними: войны, межи,
Тупики или пути...
Но пока мотивы те же –
Из эпохи не уйти.
*****************************
Займи меня!
Не в долг, а в дар
Войди в распахнутую душу,
И я, как ящер, выползу на сушу, –
Пра-пра-пра-пра-пра-пра-Икар.
*****************************
Война – одинокое, тихое дело:
Кому подчиниться, в чём божеский дар?
А крики на поле, и сеча, и стрелы –
Так то не война, а всего лишь театр.
О, сколько в нём партий о счастье пропела
Толпа, породившая свалку святынь!
Война... Одинокое, тихое дело:
Кто выиграл веру, тот выиграл жизнь!
*****************************
Дом без фундамента – не прочен,
Так и возвышенность: пуста
Без землеройной пьяной ночи
Без денег, сорванных с куста,
Без поцелуя юной дряни,
Без оправданий, ссоры без...
Так вот, на этом покаяньи
Не дрогнет башня до небес!
*****************************
Не плачь! На Бога не серчай,
Пусть в старом храме пусто,
Но без ударов не звучат
Колокола искусства.
Разбито сердце, разум пал,
Душа ушла в болезни,
Тебе казалось: мир пропал,
А получилась – песня.
*****************************
Я – здесь!
Ты не ищи другого:
Другого берега, двери другой,
Других небес, другого слога.
Твой взгляд нагой
Насквозь провидит.
И наверно
В переплетениях судеб есть месть.
Кого ты ждёшь, любовь и стерва?
Я здесь... Я – здесь!
*****************************
Нас дети бросили, швырнули
Друг к другу телом и душой,
И мы обнялись, мы уснули,
И прошептали: «Хорошо!»
Пространство криком разрывая,
Ворвались дети в этот мир,
И стали жить мы, убывая,
Не жизнью собственной – детьми.
Но дети бросили, исчезли,
Оставив памяти свинец...
Нам хорошо. Лишившись цели,
Мы стали целым, наконец.
*****************************
Мычание, стоны, и визги, и хрипы –
Не сразу на струнах танцует рука:
В ошибках друг друга мы все повторимы,
И невидимы в находках пока...
Не сразу смирится стихия звучанья
В объезженных струнах и нотной узде.
Со скрипкой обнимется дух: «Отвечай мне!» –
И, грешный, он будет на звуке воздет!
*****************************
Каток городской, как коррида,
Здесь девочки – без голов!
И лихо заломлены нимбы
Семнадцатилетних богов.
Я тоже имею «канадки»
И лёд режу лезвием злым,
С богинею под руку, сладко
Кружу, подрезая углы.
А радио голосом счастья
Поёт, не пуская домой.
На том стадионе встречаться
Любили святые зимой.
*****************************
О, человек! В твоих ли силах
Внутри войны войной не быть?
Зачем так громко, так спесиво,
Так зло о мире говорить?!
Грозиться правдой, как расправой,
На справедливость уповать,
И со свободой, как с шалавой,
Валиться в пьяную кровать.
И восторгаться грязной пеной,
Породу рода плебсом крыть...
Приходит жуть обыкновенной
Привычкой жизни – воем выть.
Война – не кровь. Живых скосила
Разврата сабелька: фь-ю-юить!
О, человек! В твоих ли силах
Внутри войны войной не быть?
*****************************
Бескорыстие – редкость. Особенно в мире избытка!
Лучший друг, получив гонорар, прибедняться горазд.
И попытка открытого сердца отныне, как пытка –
О единственной прошлой любви сожалеть много раз.
В изобилии тонут, себя погребая, тяжёлые думы,
На искусственном вдохе искусства – стремителен бег,
И проповедники громче, чем сталелитейные блюмы,
Литьё эпохальное плющат до крестиков и эполет.
Блаженности руки по-царски щедры, но изгойны:
Здоровый смущает большое собрание вечно больных,
Воспитанных голодом, грубостью, страхом иконным,
Словесным отваром заморской, чужой белены.
Жалеть бы друг друга! Возвышенность – имя поступка.
Людьми восхищаться, быть вместе, одной прямотой,
Влюблённо лишь даром на дар отвечать, не покупкой,
И ось вековую пора развернуть, заменив горизонт высотой.
*****************************
Чернила созданы из просветлённых слёз,
Бумага промокает горе,
В конце речений точка – ось колёс,
Вращающих слова. Покорен
Пиит, как раб, пред непростой работой,
Дающей заменитель хлеба –
Бессонницу. Рывок к подруге нотной,
То к музе, то к молебну
Понятен вряд ли типографским штампам,
Дарующих словам число –
Тираж и смерть. Ну, а перо под лампой
В бумаги саван бьёт челом
Упорно, исступлённо, зная глупость,
Что предначертана издалека:
Бумага – эрос! И для женщин трудность –
Соперничать... Ах, непонятно как?!
Листом прикинуться, соблазном белым,
Чернилами пролить часы?
Пожалуй, да. Побег бывает смелым
Из рабства – почерком косым.
*****************************
Нет, не в крови родство таится,
А в резонансе тишины,
Когда двоим всю ночь не спится:
Они одним бы стать должны,
Аккордом взяться. В постоянстве
Любви, взаимностью звуча...
Так признаёт родство пространство –
Отцовством Божьего луча.
****************************
Легко загореться, погаснуть легко:
Понять невозможно, принять – непривычно.
Примером ошибок на крайность влеком
Обученный пленник цитат и кавычек.
Он ломится, словно птенец из яйца,
Тревожно, торжественно, неостановимо –
В незнаемость истины: плоть прорицать
Сквозь голод и пищу, и слов пантомиму.
Почти безрассудна, желанная та,
Несущая милость любовной ошибки...
Что там, за скорлупкой? Смычком прожита,
Из женщины в женщину, плотью октав,
Дорога безумца-бродяги со скрипкой!
*****************************
Как ржавчина, днище проточит
Таланта бунтующий пыл,
Бог дал ему вещие очи
И опыт младенца, увы.
Салон опьяняется вальсом
Взлетая, шуршит полотно...
Живых пропускает сквозь пальцы
Талант, отправляясь на дно.
*****************************
Прощайте! На гвоздик прибито число...
Запутавшись в людях, как в тине,
Я лодку ворую, и ночь, и весло.
И – ухожу как повинен
В усталости странной и той пустоте,
Что ко всему безразлична;
Город под светом Луны истлел
Игрушечкою вторичной.
Покинутый берег не бросит огня,
Друг оправдается в опозданье,
Да числа на гвоздике возомнят
Суть времени – расписанье.
Прощаются молча, уходят неслышно
Из тихого пруда к реке:
Лодку пустую, что ветром колышет,
Рыбак обнаружит. Но с кем,
С кем стоило, кроме Луны, обниматься?
Расплавила числа вода...
А через вёсла, как ток эманаций, –
Текучесть «оттуда», куда-то «туда».
*****************************
Сколько печей по России зажжёны!
Каждый сидит, одинок,
Курит, мечтает, жуёт напряжённо:
Зима – это время не впрок.
Тепла заготовлено разве на сутки,
А дальше – сражает мороз:
Фонарь околевший, да дерева стуки,
Да полчища белых стрекоз.
Стерильны вокруг, бесконечны постели,
Февральский на крышах плед...
Холодные люди едины в безделье,
В мечте дровяной – о тепле.
*****************************
Нельзя, нельзя, нельзя виниться! –
Прилипнет званая вина,
И переломят поясницу:
И муж, и дети, и жена...
Вина – смола, елей из ада,
Как сок по тёмному стволу
Стремится тайно. Горю рады:
И царь, и раб, и верный плут.
Зачем отец пример оглядки
Передаёт сынам, скажи,
И нищебродские повадки
Надежды режут на межи?
Поклон что казнь. Закон делений
Разбудит мести барабан,
Вина, ценою поколений,
Переведёт в цари – раба.
*****************************
Заклятья ложатся напрасно
На повторяемость дней:
Безбожная старость ужасна,
Но набожность с детства – страшней!
Пришпилены пасторским слогом
Гербарии разумов. Жуть!
Прийти от безбожия к Богу –
Единственный собственный путь.
*****************************
Бог есть! Неужели не ясно?
Сказал же: «Я рядом с тобой!»
Подходит! Уж хрустнула насыпь
Под чьей-то нездешней стопой.
Он ветерком притворился,
Он – пар изнывающих щей,
Куда ни посмотришь: родился,
Нечеловечески щедр.
Бери, сколько можешь, красоты,
Любуйся, на травы ложись...
У Бога такая работа:
Отныне и присно Он – Жизнь!
*****************************
Прочитайте молчание вслух:
Запятую, тире, многоточие...
Пусть снисходит в молчание дух –
Для зачатия новых строчек.
Пусть язык, в тесноту зажатый,
Препинается, все грешны...
Завершается слово жатвой –
Восхождением тишины.
*****************************
На длинных, сияющих спицах рассвета
Вяжется многое. Зря не пройдёшь
Через портьеру бессонную эту –
В запоминание, в буквенный дождь,
Что, нитям подобный, сливается в струи
Стекающих строк. И живой
Вязальщик рассветов над полем ликует,
И катится в гору клубок огневой.
Там соткано имя, и названа мера,
Ах, иглам сияющим гнёздышко вить...
Там зеркало пруда листаемо ветром,
И всё не кончаются буквы и нить.
*****************************
Свобода прячется в трудах, в молитве, в тексте,
Кто как умеет – ищет встречи с ней.
На дне стакана божеской невестой
Она мерещится, когда финал видней...
Буфет закрыт. И трубы плачут громко
О рабстве совести и старых должниках,
Ах, из кладовки надо б мамину иконку
Вернуть на место, как свободу о стихах.
Любовь да здравствует, да здравствует надежда!
Для полноты хватает и «чуть-чуть»:
Чужой свободы раб рождён уже. И реже,
Реже, реже – оглядкой переломлен путь.
*****************************
Свобода слова – птица или камень,
Свобода цифры – посох или смерть.
Играют в письмена, как временами,
Детей родители, целующие плеть.
В речах распущенный есть падший,
Нули глотающий, – и ноль, и мёртв.
Последней скоростью заряжен страшно
Певец числительный, речей гримёр, –
Закон. Плодит овец и конвоиров
Свобода праздновать или считать,
Взлетают чада, побирушками, по миру:
Чужими птахами чужую жизнь листать.
О, кукушонок, горе гнёзд родимых,
Кто подложил тебя в любовь слепых?
Река речей течёт... Столетий льдины
Весною бредят: луч нору прорыл!
Потоп, потоп! Наполнен хаос волей:
Опоры посохов ронять или дарить,
Грешить в барыш и покаяний солью,
Пройдя сквозь ад, святых рукотворить.
Любовь есть твердь. Уж над пучиной
Горбатится околоземный материк,
И ящером ползёт из-под личины
Лицо наследника. И рвётся пуповина,
Слова и счёт. Безмолвие как крик.
*****************************
Мой милый, видишь, я с тобою!
Вот наши дети, дом, навес,
Очаг и свет, и звезды над горою.
Скажи, ты счастлив здесь?
Летят экспрессы встречно, параллельно:
Плоть мучает одушевляемость поклаж,
Дух мучим жаждою овеществленья –
О жизни вечной, встреченной, мираж.
Объятья помнишь ли? Они волшебны!
Перемещений точность – в искренности: «Ах!»
Неповторим повтор любовного молебна –
Он и Она, поправши прах, рождают прах.
Любимый мой! Судьба на повороте
Дает нам посох – близости закон:
Единый ритм в единой ноте,
Сердечность, разум, сон.
Бог-отчим стар и наслаждается печалью
Живущих страхом и вскормленных пустотой.
Летят экспрессы! Бесконечность вертикальна!
Беспамятство холодное украшено звездой…
Не знать! Открыться в смерть и превратиться
В немое око столкновений лобовых.
Вещь и душа – охотник и куница
В лесу существований и глаголов злых.
Уставший друг, ты снова улыбнешься!
Обнимешь женщину, споешь,
И мир удержишь вербной ношей,
И ложь войны переживешь.
Из резонанса в резонанс перетекает небо
Внутри блуждающих в самих себе фигур,
Вне параллелей и путей. А здесь потребны:
Самообман обманщикам и глупым – балагур.
Слепых миров сложенья слепо руша
Мир перевернутый схватил краеугольный вор.
Титан как мертв, каменья ловит в душу;
Могущество смиренно: мертв как добр!
Дух обречен на бездну лет!
Фундамент движимого вечен:
Бесчеловечный на Земле
После Земли очеловечен!
Мой милый, ужин на столе!
Фундамент движимого вечен:
Бесчеловечность на Земле
Твой поцелуй очеловечил!
***************************************
Чему внимать в стране, где лик –
Один на всех? Взгляни-ка:
Поэта жизнь – предсмертный крик,
А книги – эхо крика.
В надежды загнан дурачок
И убаюкан ленью.
И мёртвый лучше облачен,
Чем пробудивший семя.
Для одиноких душ кольцом
Заверчено вниманье,
И просветляемо лицо
В предсмертном пониманьи.
Линяет, сыплет скорлупой
Тюремная матрешка –
Страна, поющая запой
Под петлю и гармошку.
И сигаретою прожжён
Лист авторский неловко,
И разум – сердцем обнажён
Ценою остановки.
***********************
Что возраст? – Раб во власти календарной!
Да суть пустого – старый ритуал...
Оглянешься: безденежна, бездарна
Дорога к возрасту. Язык устал
Твердить о том, что он вполне доволен
И пищей днесь, и голосом своим.
Язык наш врёт! Смотри: часами болен
В безбожность павший пилигрим.
*****************************
Пространство слов – иллюзия простая:
Дать имя означает дать, как ключ,
Возможность бытия. В окладе ставен
Из окон взгляды испускаются, что луч –
Святые сплетни русского мещанства.
Поименован всякий пустячок!
Жива пивнушка. Мощи постоянства –
Продукты впрок. И праведность наперечёт.
Бурленьем в горле истины творимы:
То крик, то шёпот, то запой...
Утрата кошелька равна паденью Рима
Под русской безымянною судьбой.
*****************************
Итак, на будущее держим
За волосок
Не технику, не пеньюарчик нежный
Не новый фильм и не кусочек свежий,
А держим, держим, просто держим –
Земли кусок!
*****************************
Отдаться творчеству так просто!
В объятьях музы, обновлён,
Октав игрою перекрёстной
Узор вещественный сплетён.
Там человек с металлом в паре,
И цифры спущенный курок,
Там самогон крепчайший варит
Всея деревни полубог.
Развязан узел! Праздник вызрел:
Сосед кабанчика палит,
Да на цепи в лохматой ризе
Монах привязанный скулит.
Творится печь, и стол – творится,
И муза музыку творит,
И ярче всех жена-девица
От жарких градусов горит.
*****************************
Пришла родня. Прожгла себя слезами.
Хирург сверкнул очкастой красотой.
Покинул время он и через стены зданья, –
Прозрачный мир прозрачными глазами
Насквозь провидел ум пустой.
О чём сказать? Блаженнее младенца
Он любовался странностью своей.
Уж в землю брошены цветы и полотенца,
А он всё смотрит, смотрит через дверцу
Той пустоты – в опустошаемых людей.
*****************************
Дорогу судьбы, словно чёрная кошка,
Дитя перейдёт:
Возьмёт твоё время, вещей твоих ношу,
Гитару возьмёт...
Наполнится звуком протеста жилище
В который уж раз,
В слепом суеверии больше, чем пища, –
Горячий наказ.
Терпением связан котёл поколений:
Играй, дорогой!
Повторно стремится проросшее семя
В предзимний покой.
*****************************
Тела слились. И подтвердилось:
Над бессловесностью взахлёб
Словотечений лживых милость
Преобразилась в правый лёд.
Тела кричат. А рот зашитый
Молчит таинственно и мстит
Любви, как будто не дожитой,
И... смерти. Господи, прости!
*****************************
Старик, казалось, ворожил,
Казалось, пел в кровать...
Казалось: было чем пожить.
Как оказалось: не с чем умирать.
Казалось, радость – от знамён,
Казалось, верил, знал...
Как оказалось, страшный сон
Казался правдой. Всё, финал!
Старик, казалось, разрешил
Всё, что казалось здесь..
Глаза закрыл. Казалось, жив,
Казалось, сам наворожил:
Смерть после смерти – есть!
*****************************
Отойдите от гроба. Мне стыдно за вас.
Перед зеркалом плачьте – полезней!
Человек человеку – не бог и не власть,
А поход через ложь и болезни.
Сквозь открытые души ломясь наугад
Каждый чёрт с извиняемой силой
Дружит ревностно. Время наград
Над страною падения вас возносило.
И не раз вы ложились в постель с мертвецом,
И кровь пили чью-то – не раз!
И спором щенячьим тягались с отцом –
Земным и небесным. Мне стыдно за вас!
*****************************
Мечтой умы вооружёны,
Сердца о крылышках трубят...
Воображён в воображённом
Воображающий себя.
И словно в переотраженье
Двух сопоставленных зеркал
Плодит себя воображенье
И – одевается в металл.
Непостижимы сочетанья
И содержания, и форм...
И не поймёт певец мечтанья,
Как оказался в клетке он?
*****************************
Дай-ка душу сюда, ты же смелая,
Декабрём тишину побелю...
Седина моя, девочка белая,
Я брюнеток уже не люблю.
Засыпай, тишина говорящая,
Не нужны уж слова, не нужны...
Растопи седину мою, ящерка,
Ожиданием белой весны.
*****************************
Луна такая молодая!
Нам двадцать лет: судьбу – на кон!
Как фантик, платьишко спадает,
Всю ночь – конфеты с коньяком.
Шептунья утра мудренее,
Круг расколдован: время – век!
И каждый вдох ответ имеет,
Особый смысл, особый бег...
Судьба, азартная девчонка,
Играет: всё, иль ничего!
Оконной рамы заключённый,
Луна свивает ситец чёрный,
Сутулой светясь кочергой.
*****************************
Все времена, всех образов теченье
Впадают в точку, в настоящий миг,
И кто достиг безбуквенных прочтений,
Тот перед зеркалом – наук своих не мнит.
Суть перекрестия начала и итога
Проста предельно: иллюзорен путь.
И мир семян, и мир плодов – от Бога,
Но всякий, давший имя Богу, плут.
Прогулка в жизнь игрой разнообразна!
Трёхпалый демон очарован пятернёй...
И книга зеркала – от ижицы до аза –
Уже осыпалась в распущенности той.
***************************
