чужую плоть и чужое время, как перчатку, на самих себя и — весело, как в раззолоченном театре, доживать в ритуалах и гримасах настоящего своё прошлое. Ну да, мёртвые так и манипулируют живыми для своей пользы. Собственно, это — людоедство во времени. Энергетический каннибализм. Мертвецы заинтересованы, чтобы живые принимали тьму за свет, были убогими, жили на коленях, поклонялись страху, до конца заполнялись бы прошлым и скорбели о самих себе в будущем. На земле эти технологии отработаны до автоматизма. Хотя, конечно, приходится изобретать и кое-что новое: культы всё-таки постепенно изнашиваются и превращаются в бесполезный и даже опасный для моих хозяев хлам — в культуру. Но ничего! Всякий новый Петрушка убеждён, что именно он лучше всех. Этого достаточно. «Разделяй и властвуй!» — единственная толковая инструкция по поводу всего настоящего. Уж я-то знаю!
Сон: «Восходитель не тащит фанфары с собою к вершине. Пьедестал для почёта взведён, как капкан, у подножья».
Я — тень. Зарабатываю себе на жизнь тем, что нянчусь с чужим ребёнком. Это девочка. Очень агрессивная, из очень богатой семьи. Она ненавидит меня за то, что слишком занятые родители «откупились» наёмной прислугой от своих обязанностей. Я — эрзац их любви и заботы. Ненависть девочки своеобразна: она «натравливает» на меня свои игрушки. Чтобы те «разорвали», «загрызли», «порвали», «растерзали» обидную подмену. Я терплю. Потому что девочка — такая же тень, как и я. Мы одинаковые. Но я предлагаю вслух нечто противоположное ненависти — беру игрушечного тигра и говорю ему: «А я тебя люблю! Я понимаю, как тебе трудно на меня рычать каждый день… Сейчас я научу тебя настоящей дружбе…» Но не так-то всё просто! Много раз, день за днём, мы начинали с девочкой одно и то же: «злую» игру превращали в добрую. Иногда нам и впрямь казалось, что мы — друзья.
Сон: «Тьма любит почести, золото, власть. У храма есть стены и потолок. Ложь без охранников не уцелеет. Ниже религий душе не упасть.»
Я — расстрига. Моего единственного малолетнего сына родственники, втайне от меня, посвятили в ритуал причастия. «Боже! — кричу я, — Боже!!!» У кого мне спросить: «Как же наследника верну я теперь из нездешнего вечного рабства?»
Сон: «Злой гений восхищается собою. Восхищена другими — доброта».
Я — реинкарнатор. Есть такая специальность. Я обслуживаю процесс роста эволюции. Нормальная схема реинкарнаций линейна. Одно в другое переходит последовательно, поэтому повреждение в цепи перевоплощений хотя бы одного элемента гасит сразу всю цепь. Теперь это большая редкость. С тех пор, как изобрели «параллельную» схему, лишь имитирующую продолжение эстафеты жизни, развитие душ прекратилось. Что такое «параллельно»? Судите сами. Это когда при минимальном напряжении огромное количество клонированных «единоверцев» стремятся отдать ток своего бытия не своим законным живым наследникам, а всепожирающему единовластному демону. Смерть велика силой тока, жизнь — высотой напряжения. Ад не нуждается в реинкарнации. Скоро я стану совсем безработный…
Сон: «Нет не волшебных вещей. Но есть не волшебные люди. С реальностью мирит эстетика грязи».
Я — не полный. Взгляд у меня так поставлен, что самого себя я вижу, как резиновый стакан с постоянно-переменным содержанием. И других вижу точно так же. Мы все — не полные. И чего только не насмотришься подобным образом! То форма не держится, то испарится всё, то вытечет через трещину… Кто-то тысячу лет переливает неполное из одного стакана в другой… Кто-то собою готов соседа переполнить… Кто-то лопнуть стремится… А в результате — всё равно ни одного полного нет. Много нас! Каждый не полон по-своему. И вот что странно: почему же мы до сих пор вместе? Никакого ведь толку друг для друга. А если попробовать посмотреть ещё как-нибудь? Ого! Нас объединяет как раз то, что нас мучает, — собственная пустота! Недостаточность сильнее избыточности. Мы притягиваемся друг к другу не содержимым, а той своей частью, что ещё не заполнена. И не дай бог, когда-нибудь заполнится. Это Создатель хорошо придумал: неполный неполного никогда не наполнит. Ах, как удобно любить и дружить недостатками!
Сон: «Свободного раба не существует. Однако счастлив дважды он: во время власти разрушений — раз, во время лжи и тирании — два».
Я — счастье. Другое моё имя — Дом. В него можно войти, можно остаться в нём навсегда. Я — самый счастливый Дом на свете. Да, да, именно Дом, тот, который я устроил в себе самом, старательно слепляя его, как ласточка из материалов жизни и тщательно оформляя на свой вкус. В нём есть всё: и место для работы, и комнаты для отдыха, и бесконечные пути, и тайны заброшенных закоулков, и приятные неожиданности для гостей, и отличная кухня. Но главное — мой дом гостеприимен для меня самого точно так же, как он гостеприимен для всего мира. Он — моя крепость. Он — крепость моего мира. Я смело могу выйти из него, чтобы вернуться обратно совсем другим. И Дом узнает меня. Он не с жизнью спорит, а любит её. Дом мой — счастье — одинаково светел в миг встречи и в час расставаний. Шепчет он: «Кто бездомным живёт изнутри, тот покоя ни в чём и нигде не найдёт — ни в чужих землях, ни в самозабвении среди меняющихся возможностей. Дому — счастью меня самого — безразлично: где жизнь или смерть, и не важно — с кем быть».
Сон: «Отсутствие сомнений — это уверенность знающего. Отсутствие совести — самоуверенность слепого».
Я — плебей. Так бы никогда и не узнал об этом, если б не обстоятельства. Закралось сомнение насчет самомнения. Завелся вид внутренней ржавчины. Она заводится от излишней сырости и всего кислого.
Я — облако. Внутри меня живут духи, умеющие чувствовать и говорить. Я слышу их трепет. Духи часто горюют, глядя вниз и гадая о будущей участи: «Что поделаешь, все мы там будем!»
Ижевск, 2010 г.