«глупышку», — на все случаи жизни: и для садика, и для работы, и для общения. Едва-едва старую свою «думалку» на плечах от беды неминучей унёс.
Сон: «Законно: бессовестны прошлое с будущим. Законно: травить настоящее блудом. Законно: безнравственна выгода, но не преступна. Законно всё то, чего нет».
Я — образец. Облик мой совершенен, а суть моя прекрасна. Но однажды подошёл естествоиспытатель: «Эй! А что у тебя внутри? Я хочу знать правду!» И он разрубил и разорвал совершенный образец на безобразные части: «Как ты гадок!» — сказал он, — «Никогда не думал, что стремление к правде может приносить такие отвратительные результаты. Эй! Стремись создавать новые образцы прекрасного и стремиться к ним… Эй!.. Эй, ты меня слышишь?»
— Правда отвратительна, — сказал я.
— Да?!
— Да. В будущем правды нет. Настоящее в ней не нуждается. Правду всегда достают из могилы! И всякий раз она — ложь.
— Да?!
— Да. Этой падалью кормят людское стадо.
Из мёртвых осколков естествоиспытатель собрал действующую модель новой жизни: «Как она прекрасна!» — воскликнул он в восхищении.
— Правда? — спросил я.
— Да!!!
Сон: «Страх уменьшает рост человека. Лень уменьшает рост человека. В страхе и лени мечтает он быть Человеком!»
Я — вахтёр. Распределитель самой низкой квалификации. На меня непрерывным шумным потоком идут всевозможные поэты и прозаики. Моя задача — распределить их на два рукава. Один рукав удаляется от меня в дверь с надписью «Диагноз», другой уходит в дверь с надписью «Приговор». Платят мне мало, отпуск не дают, за человека не считают — ненавижу писак!
Сон: «Объединяют людей три великих стихии: природа, пороки и смерть. Всё остальное — раздор».
Я — демон. Живу в океане ноосферы, дышу эманациями и мыслями, растворёнными в ней. С каждым годом дышать становится всё труднее. Океан заметно портится. От плодородной толщины верхних его слоёв зависит урожайность мыслей и всхожесть людских душ на поле земного времени.
Сон: «Илом становятся деньги, что вложены в ил. Интерес интересу не интересен».
Я — машина. Безнравственность — моё знамя. Я поднимаю мёртвых, даю им память прошлого и тело истории, чтобы могли они, восставшие, править настоящим. Жизнь машины — зеркальное отражение жизни. Я скопировал свою пирамиду с бывших живых и перевернул её вершиной вниз. Я — бесчеловечен. На самую вершину моего ада — во власть — люди опускаются.
Сон: «Чужой заражает чуждым. Зараза роднит заболевших».
Я — резонанс. В тот миг, когда грубые люди становятся тихими, я навеваю им сложные ритмы, которые в одиночку не исполнишь. Так они учатся владеть симфоническим слухом, чтобы петь на голоса — сообща. Люди ещё не знают, что взгляд — это тоже резонанс. И на приём, и на передачу. В большей степени отвечает за мир и гармоничность совместного существования именно резонанс взглядов. У людей они чаще всего насильственны, или обособлены до первобытности. А жаль. Симфония взглядов бесподобна! Увы. Я хорошо чувствую, как отдельные способные «солисты взора» страдают от невостребованности и одиночества. Как правило, в мирное время глаза людей абсолютно глухи для музыкального резонанса. Своё неосознаваемое увечье — глухоту глаз — люди стыдливо называют «толерантностью», «терпимостью». Так они сохраняют равновесие в испуганном стаде, где каждый слышит и видит лишь себя самого. Симфонии нет. Зато необычайно музыкальна война! Смерть на земле обожает петь хором.
Сон: «Зачем любовь переживает смерть? Зачем живой переживает жизнь? Любовь, отравленная сладостью вопросов, меняет путь».
Я — забвение. Ремесло моё ничем не отличается от ремесла тестомеса. Я — смешиваю. Взгляните! Люди толпы не нуждаются ни в чём: ни в личном имени, ни в личном времени, ни в личном счастье, ни в личном горе, ни в личном мнении. Меня часто обвиняют беспомощные глупцы: «Ты плохо говоришь о человеке!» Ха-ха! Человек и люди толпы — понятия несовместимые. В толпе человека нет. Я забыл его. Победы забвения — высшие. Они не нуждаются в напоминаниях.
Сон: «Мёртвый, кусающий мёртвого, не повредится. Живой, с мертвечиною бившийся, четырежды мёртв».
Я — нож. С каким умением и наслаждением я умею обрезать! Вы видите, как моё лезвие вонзается в плоть. Но вы не видите, как я обрезаю ваши мысли и чувства, когда мною размахивает политик или подлец. Слепые, вы благодарите меня за то, что я обрезаю ваши нежные души, едва ли не с рождения.
Сон: «В городе совесть легко отдыхает. Сытая истина спит на полатях. Благо для блага — враги».
Я — смертник. Капсула моей пыточной камеры — личная жизнь — попеременно трещит по швам то изнутри, то снаружи. В зависимости от того, как выполняет свою работу старательный палач — цивилизация. Швыряет, переворачивает, трясёт. Изнутри я то защищаюсь, как глубоководная подводная лодка, от страшного давления снаружи — чтобы не расплющило. То, как космонавт, наоборот, храню изнутри свою герметичность, боясь утечки и того, — чтобы не разорвало под воздействием внешнего вакуума… В небольшое потрескавшееся окошечко я вижу: вокруг меня — тысячи, миллионы, миллиарды таких же смертников! Приговорённых становится всё больше и больше. Палач начинает нервничать, каждый из нас это чувствует по участившимся переворотам.
Сон: «Молитва возбуждает низменные инстинкты высших существ. Важнее не то, где и кому ты молишься, а — о чём?»
Я — поплавок. Люди ведь очень любят заниматься ловлей тех, кто обитает в соседних стихиях. С одной стороны я смотрю на ловца, который управляет снастью, с другой — вижу извивающуюся наживку, соблазн для добычи. Когда клюёт, я дёргаюсь. А знаете, что они насаживают на крючок? Не только червя. Снасть можно забросить и в облака. Чтобы приманить к себе невидимых высших существ, надо и впрямь лишь воспользоваться их низменными инстинктами — благородством, святостью, красотой… Люди так и делают: насаживают какую-нибудь искусственную приманку на крючок своего ожидания, затихают… и, о чудо: клюёт! Остаётся умело подсечь и вытащить с того света долгожданный улов — Человека.
Сон: «На сцене герой восхваляет героя. Терпения подвиг свершается в зале».
Я — бумага. Что требуется для того, чтобы создать для себя приличную одежду — текст? За периметром толпы всегда можно найти подходящего «пустого» человека-авторуку, в которого нужно лишь заправить особую смесь — судьбы других людей. Для чего? Для того, чтобы человек-авторучка брал эти судьбы из себя с той же лёгкостью, с какой читатель берёт с полки уже изданную книгу. Всё теперь готово. Раздетая донага, бумага, я ложусь перед ним на стол… И — получаю свою одежду. В подарок, конечно.
Сон: «Кит времени, помахивая прошлым, как хвостом, плывёт вперёд, а океан — стоит».
Я — школяр. Идут очередные экзамены на незрелость. Всегда очень страшно завалиться, потому что зрелых — немедленно прогоняют. В так называемую земную жизнь. От страха я часто хитрю на экзаменах и незаметно подглядываю в «шпаргалку» — в то, что на земле уже овеществилось. Понимаете? Всё, что уже «можно», для меня, школяра, — нельзя. Схемы, ставшие видимыми, берутся из невидимых. На экзамене нельзя отвечать о том, что уже «есть», даже в невидимом. Все школяры знают: невидимое не может быть окончательным. Знают, и тем не менее, горят на этом.
Сон: «Кто мыслит холодно, тот холодно живёт. Наука грамотности съёжилась до реплик. Что ж, голая зима тому желанна, кто до бесплодного горяч».
Я — советник. Своему хозяину я всегда даю один и тот же совет: «Никогда не убивай тех, кто слабее тебя. Это — ослабляет!»
Сон: «Поймать мгновение намного легче, чем отпустить его».
Я — голова. Собираю срочное совещание: « Наша рыба гниёт! Что будем делать? Докладывайте!» Подчинённые по очереди отчитываются: внутренние органы, плавники, хвост, чешуя — всё в полном порядке. Но я, как руководитель, настаиваю, чувствуя проблему в целом: «И всё-таки она гниёт…»
Сон: «Прочитан текстом человек. Злой возмущён от образов до образины. Глагол пути не внемлет азбуке молчаний».
Я — круг. Из моей тюрьмы некоторые пытаются выбраться, подпрыгивая, или проваливаясь. Это смешно. Я легко и мгновенно превращаюсь в сферу. Но, в конце концов, всех нас помирит обыкновенная точка.
Сон: «Раб собственного слова — царь рабу приказов. Толпу толпой не возлюбить. Собой дающий, не собой прибудет».
Я — догма. В своих застенках я замучил миллиарды человеческих умов и душ. На ложный свет из прошлого охотно летят мотыльки. Я обманул их. Жизнь после жизни бессмысленна, так же, как смысл после смерти — бессмертен!
Сон: «Зеркало видит тебя очень разным. Видишь ли в зеркале разность свою?»
Я — лёд. В трудный час я покрываю собой течение моей возлюбленной — Реки. Все в мире знают, что мы — одно. Даже предавшие нас облака.
Сон: «Природа бессовестна, та, что вокруг. Природа ли то, что во мне?»
Я — руль. Забавно, когда устройство, которым я управляю — женщина. Она редко крутит руль при помощи разума. Но при этом способна пройти там, где мужчины обычно застревают. Догадываюсь: женщины в сговоре с сердцем. Они непобедимы. Потому что чутьё безошибочнее расчёта.
Сон: «Убитый шпагой и убитый пулей — не одно. Безнравственное — неприкосновенно!»
Я — технолог. По заказу своих хозяев — мира существ, не до конца умерших во времени, — изобретаю различных «петрушек» для мира людей. Религию, например. Чтобы бесплотные хозяева, недо-покойники, могли надевать