< 9 >

вера, и дело – от отца к сыну... Нельзя останавливаться! Остановившееся – не передашь. Дух жизни передается только «на ходу».

Проклятый труд природе гадит!
Куда ни плюнь, один конец.
Живут, ей-богу, Бога ради –
Лентяй, блаженный и мертвец.

Так и кажется, что прошлое больше… не создаётся. Трудно сказать, к чему это приведёт; всё цифруется, архивируется, всё готово к немедленному воспроизведению и репликации без потерь. Оцифровка не оставляет места старым мифам: факт побеждает легенду. Прошлое становится реально доступным, насквозь однозначным и видимым. Корабль жизни перестал избавляться от отходов. Что-то будет.
Культура – это ведь «братская могила» культов, кладбище идолов, утративших свою демоническую силу. Отличить одно от другого не трудно: культ ненасытно питается живой человечиной, пожирая даже невидимое – душу, а культура, наоборот, питает собою живого человека. Как навоз – земляничный побег. Жизнь и культ несовместимы в одном времени.
Детство у пишущего «Я» было трудным: сильно опекали и ничего не разрешали. И вот теперь «Я» – «трудный» переросток, нападающий на неосторожных читателей: всё можно! всё разрешено!
Старинная пластинка досталась С. от давно умершей родственницы: «Ах! Ставлю эту пластинку на проигрыватель очень редко. Берегу. Слушаю, слушаю, пока звучит… Будто домой прихожу!» Эти слова услышала маленькая племянница: «Тётя! Потом ты подаришь эту пластинку мне, а я тоже, когда вырасту, буду домой к тебе приходить…»
Если обыкновенной детской «пустышке» дать разум, то она будет мучиться: чем бы себя наполнить? Людям, не имеющим своего собственного содержания, эти муки тоже хорошо знакомы. Поэтому заполняется кто чем может, а наполнившись, бережёт свое содержимое – раз, и презирает иную содержательность – два.
Всё на земле распределено между людьми очень несправедливо: одарённость и глупость, богатство и бедность, прошлое и будущее… Возможно, следует осознанно стремиться к ещё большей несправедливости – только это превращает неторопливый отбор эволюции в стремительность цивилизации.
Что ж, смерть, в конце концов, – это самое важное событие в жизни. Путешествие от тишины к тишине предполагает качественное её изменение. Духовного взора этот сценарий смутить не может, а телесные инстинкты – в зачёт не идут. Набожный знакомый сокрушался: «Потоп! На землю пришел всемирный духовный потоп!» Ну да, человека сегодня затопляет со всех сторон: изливающимся экраном, газетным листом, ритуальной алчностью, изобилием образов и возможностей. Пена Мамоны заливает и сердце, и голову. Люди ищут любые духовные вершины, чтобы спастись, подняться… В этой исключительно браконьерской обстановке процветают владельцы даже самозваных «вершин»: медиумы, секты, религии-однодневки. Рынок «вершин» похож на опийный: они неустанно уничтожают других и друг друга. А за «спасение» с неофита берётся тройная плата – отдать придётся не только деньги, но и голову, и душу.
Текст – это поступок. Лишь потом он имеет творческое отражение, двойника – на бумаге, в промышленном производстве, в полотне или в звуке. Обманщики действуют вспять: первоначально рисуют обман и уверяют, что это – поступок.
Очень уж понравился один образ, навеянный скучной поездкой из одного райцентра в другой по зимнему тряскому тракту. В автобусе-блошке покачивались одни лишь бабушки, одинаковые, как космический десант; «Я» наблюдал их с заднего сиденья: головы всех бабулек представляли из себя совершенно одинаковые тёмные шары, замотанные в одинаковые шали. Божья униформа, ни дать ни взять. Селянки ехали молиться. Именно тогда «Я» вдруг изумился: «Ей-богу, десант!» Спецподразделение, сброшенное на землю с особой миссией: терпеть, демонстрировать безоговорочность и смирение, воплощать не думающую доброту. Была суббота. Подразделение по субботам ездило для донесений к «шефу».
Абстракционизм является главной политической силой страны. Абстракцией описывают абстракцию, знаками обозначают другие знаки. Настоящая жизнь потерялась в глубине ненастоящего. Как быть? Ворчанием «Я» выражает любовь и почтение к временным идеалам своего отца, которым он посвятил свою единственную жизнь.
Если человек привязался (или его привязали) к другому человеку, то вскоре его обязательно начнут «дёргать». Размышления на эту горестную тему вывели на тему… благородства. Благородство – это не дёргать привязанных к тебе людей. А ещё лучше: не создавать привязей.

Богатые и бедные. Богатые – те, кто умеет мыслить и действовать масштабно. Бедные – полностью «заняты»: работа, работа, работа-дом, работа-дом, работа-дом…

Ложь неизменная тверда.
Неотличимая от правды,
Она – плотина для пруда,
В котором
плавают отрадно
Пескарь, и щука, и карась,
Довольны
строгостью ранжира!
Плотины
временная власть,
Для рыбок временных –
не лжива.

Люби ревизии и сверки,
Твори вокруг за актом акт
И с нетерпеньем пионерским
Смотри на Родины закат.

Места наши называют, и не без оснований, «дырой» даже самые сдержанные и вежливые гости. Отчего так? И всё-то ведь вроде бы есть: и умные люди, и промышленный ресурс, и образовательная школа, и сверхдеятельные мужи. И многое, и многие! Много чего делается, да ничего не получается. Смеху-то! Будто дурачок в лодке дует в собственный парус.
Разрозненность сил всегда была бедою этой земли. Цари над толпою меняются здесь столь же часто, сколь и собственный «царь в голове». Поэтому все от временной власти зависят. Поэтому все друг друга не понимают. Коротка здешняя власть, оттого и жестока. Сила настоящего проедает силу прошлого – вот будущее и нищает.
Даже при беглом взгляде перечень того, что само на себя замкнуто, непомерно велик. Местная жизнь мало что может позволить себе в реальном, потому что часто «работает на износ», буквально «горит изнутри». Энергия тратится, а толку мало. Люди «замкнуты» на своих обидах, проблемах, комплексах – булькает, бурлит варево личного человечьего бытия! Жизнь с упоением проедает сама себя, вместо того, чтобы производить дальнейшую жизнь – новые идеи, новые степени доверия и новые способы сохранять старое. Замкнутые друг на друга, уничтожают в малой «гражданской войне» – себя в другом, другого в себе – мужья, жёны и дети. Дворовые подростки и амбициозные политики, «истинно верующие» штурмовики и самозваные грешники – всюду и рядом. Подставные лидеры подставных партий боятся своих подставных заправил – тоже всюду и рядом. В глубине сей дыры звонят телефоны, согласуются сроки, взрываются инфаркты и плодятся, как нечисть, священные клятвы. Времени нет! Сердце болит, лицо покрывают морщины – сжигает себя человек изнутри, не щадя. Всюду и рядом. А ради чего? И каков результат?
И поймет дурачок, что «гореть на работе» прекрасно, что, авось, от его фитилька станет в море людском потеплее чуть-чуть. И сгорит. А обман не исчезнет. Холоднокровные местные ангелы – рыбья их кровь! – воды духа небесного греют собою! Веруют в это!
Дуйте, дуйте, молодцы, в парус! Ну, а то, что и с места не сдвинулись, – это, может, и к лучшему: меньше хлопот. Нет, конечно никто не посмеет сказать, что о работе совсем позабыли: исчезают в ней молодцы поодиночке и в дружном строю. Не поймешь: то ли есть человек, то ли нет его вовсе? Одни привидения вокруг. Объявления странные. На цокольном этаже замызганной пятиэтажки: «Банк. Основан в 1871-м году». Хе-хе. Нет уж ни того места, ни того времени. А привидения остались… Дуйте, молодцы, в парус, дуйте! Фантомы не могут жить САМИ, но они могут играть в бытие за счёт чужой жизни. Ловкачи называют себя именами погибших героев.
Имитатор порождает имитатора, ложь порождает ложь. Складываясь в себе самом, ложное множество порождает легенду о местной правде – великом терпении.
Жажда правды – это признак ограниченности. Если водит человека по белу свету мифическая «надежда», значит, нет у него земли под ногами.
О, как стараются «замкнуть» сознание обывателя на телесериалах! Как стараются «привязать» его внимание к несуществующей важности второстепенных вещей. Чёрная дыра! Колоссальная энергия – самопроедание. Да, да! Не просто «дыра» – это именно «чёрная дыра», всепоглощающая гравитация – с рекордным процентом суицидников, с поразительно активными и столь же поразительно бесплодными гражданскими активистами; вот оно, царство Кащея! – каждый здесь живёт со своим «кащеем в голове» – кто попал в это царство, назад не воротится.
...Сгорели проспиртованные друзья, сгорела соломенная страна, сгорело бумажное время. Вот и хожу среди головней этих, не зная, куда бы приткнуться на родном пепелище. Вон уж новая поросль пошла: молодо-зелено! Солнце всем светит. А в груди, чую, греется что-то своё – не ровён час полыхнет! – то ли обида, то ли ненависть. Короткое замыкание внутри человека устроить легко. Только стоит ли?! Всё и без того на особых «соединениях» держится: живут в обнимочку бедность и лень, жадность и грубость, образование и хамство. Кто соединил коротеньким проводочком одно с другим, какой такой чертяка-умелец? Вот-вот разогреется глотка, раззудится плечо. Значит, опять что-то будет?! А лишь то, что уж было.

В молитвах слабея,
тут лечатся страстью:
Живым огородом,
блужданьем, едой...
От первого «Ой!»
до последнего «Здрасьте!»
Мозг девственно лысый,
но! – в чувствах седой.
В несобственной памяти спрятавшись ловко,
Беззубые хищники
оком блюдут
Хватает ли морока?
ядов? мороки? –
Для тяжкого свода,
что страхом надут.
Живой, возносящийся

.: 10 :.