тировать быт и не осыпать словами, как трухой, предстоящие действия. Лёлик, люди делаются необычайно болтливыми от растерянности, от неопытности и от внутренней своей пустоты. Они своим собственным словесным мусором заполняют свою же дыру — бессодержательность! А детки — рядом. Глядишь, тоже пустыми вырастут, и тоже пустое будут трухой заполнять… Лёлик, я, пожалуй, приму жароповышающее. Грамм сто пятьдесят. Можно? Ты будешь? Ну, как хочешь. Будь здоров, волосатый колобок!
— Запоминай слова, дочка, а не правила. Зная слова, ты обязательно напишешь свою песню, а от правил — научишься лишь повторению. Песни по правилам не создаются. Гении не пишут диссертаций! Хочешь стать гением? И сказала она «А». И стало «А». И увидела она, что это «А». Нравится? Этот метод твой виртуальный отец придумал. Далее — по алфавиту. Никто не знает, кто сотворяет буквы, но буквы сотворяют слова, слова складываются в предложения, предложения в повести лет. Милая, скажи, пожалуйста, что должно получиться в конце? Правильно: «Спокойной ночи!»
— Выбросьте эту блажь из головы, Генерал! Как вам не стыдно, боевой офицер, и вдруг занялись ерундой. Какие «чакры», какое «очищение»? Нет никакого кундалини! А электричество — это вообще выдумка еретиков. Генерал, где вы напокупали всю эту чёртову кучу дешёвой макулатуры? Зачем вам лечиться от сглаза и порчи? И сколько это… Генерал, милый вы наш дедушка, давайте лучше купим на эти деньги вертолёт с ножным приводом и будем веселы, высоки духом и здоровы телом. Дочка, скажи дедушке, что бывает после смерти? Умничка! Книжки! Полное собрание сочинений, с примечаниями и комментариями специалистов. Генерал, скажите, после вас останутся сочинения? Нет? М-да, только инструкции. А что? Звучит! «Полное собрание инструкций господина Г.». Каково? Сила! Не обижайтесь, в вашем возрасте самолюбие непродуктивно. Генерал, вы — духовный бомж. Поэтому вы, серьёзный такой мэн, шляетесь на старости лет по различным эзотерическим помойкам и кормитесь тем, что добрые люди давно выбросили за ненадобностью. Зачем вы принесли эту тухлятину сюда? Нам, космически матросам и даосам, от тухлятины не по себе. Мы — высшие хищники! Мы питаемся только свежими идеями. Бррр! Да, дочка? Согласен, согласен, что духовная атмосфера бедна жизнью, как стратосфера кислородом. Но не оттого, что её «выдышали» те, кто в ней нуждается. От сверхинтенсивной интеллектуальной деятельности в духовном нашем слое появились опасные «озоновые дыры» — духовность больше не защищает нас от безумной разумности. Вы меня понимаете, Генерал? Маленькая, и ты меня, оказывается, понимаешь! Браво! Устами младенца! В больном небе не живёт никто, а бескрылые дистрофики любят смотреть телевизор и не любят читать книги. Но книги победят и вернутся! А дистрофики превратятся в навоз. Генерал, вы читали полностью ту книгу, которую мы сделали для вашей системы? Нет? Я так и думал.
— Ешь! Нет, девочка, в конце слова не две буквы «ша», а мягкий знак. Почему это мягкий знак — не буква? Да, действительно, его просто так не произнесёшь… Хм! Ешь омлет и не разговаривай. Слова не должны вылетать изо рта вместе с крошками. Ешшшш!!! Ш-шшш-шш! О, и Лёлик откликнулся!
— Каким ты станешь, человеческий детёныш? Никто не знает… Ты сама знаешь? И какой же? Ого! Ты станешь здоровой, как зло?! Неплохой фундамент, то-то бабушка порадуется.
— Нет, Мамамама, я не ограничиваю ваше общение с внучкой. Нисколько. Просто, понимаете, ребёнок набирает свой первый разгон в жизни не сам. И мы все ему помогаем в этом: водим в различные места и компании, общаемся по-взрослому, читаем не какие-нибудь сюси-пуси, а вполне взрослые книжки, заставляем думать и стараемся научить самостоятельности. Мы, Мамамама, — всего лишь первая ступень разгонного блока. И мы должны отвалиться, отработав своё. И этот момент уже наступил. Ребёночек проснулся, начались его энергетические роды, если угодно, дальше он набирает свою скорость сам, а ничего не понимающие родственные «колоды» из лучших, как им кажется, побуждений твердят: «Мой ребёнок! Собственный! Я лучше знаю, что ему нужно!» Да ещё и усугубляют: «Отстань! Не приставай! Зачем тебе это?» Педагогическая трагедия. Энергетический выкидыш. Остановившиеся в своём развитии взрослые эгоистично «окорачивают» своё дитя, чтобы остаться вместе. И всё в очередной раз заканчивается милой братской могилой типа: работа-дом, работа-дом… Желаете внучке добра? Не утешайте себя своей же заботой. Ваша забота смертельно устарела.
— Твоя мама — замечательный человек, дочка. Она сделала так, что в твоей жизни получилось много богатства: два натуральных отца и один духовный отчим. И денежки есть. Поздравляю. Посмотри вниз. Что ты там видишь? Нет, не коврик. Если просверлить землю взглядом насквозь, то мы найдём на другой стороне нашу маму. Она не сбежала — она последовала за своей романтической судьбой. Ты её любишь? Молодец. Маме там хорошо. Скажи, почему тебе должно быть плохо, когда другому человеку хорошо? Логично? Давай за неё порадуемся. И она за нас тоже.
— Что значит «посадила»? Мама, ты укатала Косого в американскую каталажку?! Он тебе выхлопотал гражданство, а ты его за это отблагодарила… Не ты одна страдаешь, у нас каждую вторую бабу мужики бьют, и ничего. Мама, я не жалею Косого. Я жалею тебя: ты разлагаешься при жизни под воздействием избыточного чужого тепла. Северные души в райском тепле быстро протухают. И мстят за это всем подряд. Дочь у бабушки, а для чего ты о ней спрашиваешь? Я так и понял: от скуки. Что думаю? Что человеческая плоть — это волшебная лампа, а человек внутри — раб лампы. Кто потрёт, тот и хозяин. Мама, мы тебя любим, между прочим. Да, все-все-все! Надо же, какая буря! Ты материшься не хуже Лёлика! Ничего, и это пройдёт. И — эта. И — этот. Мама, ты так наивно защищаешься от нашей любви… Ту-ту-туууу… Бросила трубку, коза. Лёлик, ты ведь с ней десять лет в одной кровати лежал, мог бы и повлиять. Ш-шшш-шш! Валерианки? Опять отказываешься? Странно.
— Это плохая мечта, дочь. Ты хочешь вырасти, поехать в Америку и привезти маму обратно? Ты и Мама — два разных мира. Ты поедешь на войну. Вас обеих ждёт война миров. Кто победит? Не дружба. Девочка, скоро ты убедишься в полном отсутствии какой-либо новизны на планете. Мы все здесь поочерёдно изобретаем велосипеды, произносим эксклюзивные банальности и учимся искусству выдоха. Вдох-выдох, вдох-выдох! Десятки лет человек «вдыхает» этот мир всеми своими отверстиями. Чтобы выдохнуть его в один миг. Вдох — война, выдох — мир… Можно «вдыхать» нездешнюю атмосферу душой, а выдыхать её уже здесь — в ремесле, например. Тогда жизнь приподнимается над навозом. Чуть-чуть. Хорошая моя, у каждого человека есть «тело памяти» и оно независимо от пирожков и мороженого. Знаешь, чем дышит тело памяти? Любовью. У тебя есть любовь? Она убивает всякую гадость внутри нас. Любовь — это дезинфекция и порядок в мире разбушевавшегося полтергейста. Знаешь, для чего люди научились убивать себя? Чтобы радоваться, когда они убивают других! Не понимаешь? Да я и сам, девочка, не понимаю ничего в этом мире. Где вдыхать, где выдыхать? И главное — с кем?
— Дуй, дорогуша! Отлично! Все шесть свечек прикончила!
— Хочешь понести Лёлика? Держи, заверни его потеплее в одеялко, но так, чтобы он мог видеть лес. Иди по тропинке аккуратно, нам спешить некуда. В ветеринарной больнице сказали, что Лёлик проживёт совсем недолго, день, может, три. Предлагали операцию, но я отказался. Потому что взрыв организма изнутри не лечится. Зачем мучить человека? Дочь! Ты что, способна назвать Лёлика животным? Лёлик, возмутись немедленно! Не может, видать, сил даже на шипение не осталось. Мы гуляем по лесу не просто так — Лёлик выбирает для себя место. Смотри, дружище, вот под этой елью неплохо будет, а? Нет, не подходит, идём дальше. А вот здесь, посреди полянки? И облака видны всегда. Нет, тоже нет… Стой! Куда вырываешься? Держи его! Ах ты, чёрт! Дохлый, а бегает, как рысь. Побежали за ним! Лёлик, миленький, ты зачем от нас удрал? Лежишь теперь на боку, весь в грязи, еле дышишь. Здесь, что ли? Хорошо, но я бы выбрал место посуше. Дочь, воткни палку в землю, чтобы мы потом не искали. Вот так. Ну, братец, помчались скорее домой, успеем обмыться при жизни.
— Малышка, неужели ты совсем не переживаешь? Переживаешь? А не плачешь почему? Понятно. Смерть, как и боль, — это не причина для слёз. Где-то я уже слышал об этом… Ладно, пошли через дорогу в лес. Где лопатка из детского садика? Табличку нарисовала? Чудо! Потрогай, какое тело твёрдое. Это кровь в нём остановилась. А вот и ванночка кошачья. Что говоришь? Ванночка уже не нужна? Да не нужна. А Лёлик ещё нужен… Хорошо мыслишь, дочь. Ну, понесли. Чем табличку рисовала, фломастерами? Живописно. И слова мы придумали подходящие: «Он жил и умер на «Буммаше». Без ошибок написано. И звучит торжественно. Вечное тебе наше «мяу», друг Лёлик!
— Ваша валерианка, Мамамама. Ну, за неистребимое здоровье почившего в бозе! Эх, Мамамама! Все почему-то хотят в этой жизни «сделать след»: нарожать детей, построить дом, посадить дерево… А Лёлик хотел большего — он «делал знак»! Понимаете? Жизнь в результате своего созревания должна приходить к невещественной значимости, поскольку лишь она, эта самая значимость, и передаётся из жизни в жизнь без потерь… Да нет, не смотрите на меня с такой подозрительностью, я не заговариваюсь