его. Разорит нашу собственную фабрику иллюзий дотла. Воображалы получаются от погибшего воображения. Враг работает на электричестве, а мы с тобой на кашке и на молочных смесях. Красавица, тот, кто управляет собой, уже недосягаем для управления со стороны. Вам в садике прививку ставили? Да, царапинку такую. Сейчас мы нашему воображению тоже «царапинку» устроим. Прививку от гадства. Давай-ка почитаем антинародную «страшилку» — сказку о великом и всеми любимом лентяе Иване-царевиче. Слушай, как бедный народ удачливых воров да хитрецов всяких прославляет… Садись, Лёлик, рядом, мурлычь свою музыку. Народ, как говорится, должен знать своих героев! Вообще-то, такие истории больше для протокола подходят, а не для детских сказок… Теперь, гляди и слушай, перевернём фразу: ой, ни один из наших героев не знает своего народа! Смеёшься! Ах ты, молодчина! Ну, слушай: «В некотором царстве, в некотором государстве жил-был…» Кто жил? Какой Был? А, ну да, он, значит, и жил, и звали его так: Был.
— Отойди от зеркала, дочь! Отойди! Из зеркала вырастут когтистые лапы и схватят тебя навсегда. И ты всегда и всюду будешь носить себя в стекле… Не шучу! Твоё изображение будет жить человеческой жизнью, а ты, настоящая, будешь ему лишь прислуживать. Отойди немедленно, я сказал! Что?! Ах ты, козявочка! Кто тебе внушил этот антисоциальный бред: «Моя жизнь, что хочу то и делаю»? Это я тебе сказал?! Мерзавец!
— Мама, у нас всё идёт нормально. Ты не звонила полтора года. Твой портрет в виде старой женской перчатки, натянутой на последнюю, выпитую Лёликом Первым, бутылку, стоит у нас в красном углу. Рекламная контора, созданная тобой, процветает, они постоянно подкидывают мне заказы. Просят: «В стиле Моцарта, пожалуйста!» Мама, гордись, у меня есть стиль! Одно непонятно: как ты ими управляешь с противоположной стороны земли? Просто интересно. Деньги вне географии? Наверное… А мы — в географии, Мама. Она дома называет меня, как все, как многие привыкли: Моцарт. А посторонним на улице объясняет иначе: «Папа!» Я от неё ничего не скрываю. Генерал иногда приходит, это наш дедушка, Мамамама тоже небезучастна. Без них я бы повесился. Генерал похлопотал, прошёлся по старым связям, и квартиру Лёлика оформили на малышку. Ну и что, что слышит? Это просто быт: враньё, блат, жизнь, смерть, переполненное помойное ведро под раковиной, орущие мысли, опустевшая душа… От земли и до неба — сплошной быт! И хорошо, что слышит! Пусть соображает: «знать» и «понимать» в нашей жизни никогда не приходят под руку... Головастик теоретически к тебе относится очень хорошо. Да, я понимаю, ты не приезжаешь в гости принципиально. Она принципиально не скучает. Ей вполне хватает себя самой. И тебе тоже? Ну-ну. Она — ребёнок индиго. Ты — мамаша индиго. А я, наверное, Серый Волк индиго из вашей сказки. Мне был недавно вещий сон, я будущее видел: человеческое счастье — это когда женщины не рожают дважды от одного и того же мужчины. Мама, у тебя появился акцент. Ну, привет Косому! Дочь, подойди к телефону, скажи что-нибудь маме. Нечего сказать? Она показывает тебе рисунок… Та-ак, и как у нас называется очередной шедевр? Похороны. Очень хорошо. А кого хоронят? Ух ты! Стоящий большой человек — это мама с пустым животом. А лежащий маленький — это ребёночек. Он как раз только что родился… Малышка, а почему тогда картина называется «Похороны»? Это же рождение! Понятно: рождение — это и есть похороны. Живот опустел. Вот, Мама, так и живём. Мне, как ни странно, нравится. В чужом доме у меня, закоренелого бродяги и скитальца, впервые возникло стойкое ощущение высшего даосского счастья: я наконец-то пришёл к тому, к чему стремился. К дивану.
— Детский садик — это детский адик. Уже настоящая, а не учебная толпа, в которой ты, дочь, отвоёвываешь своё законное место. Здесь все дерутся, выпрашивают вещи, или отбирают их друг у друга. Бабушка учит тебя неправильно. У тебя была самая лучшая игрушка — настоящий сотовый телефон. Зачем ты его отдала хулигану? Лидер никогда не отдаёт лучшее другому. Лидеры бывают злые и добрые, но тот, кто сдаётся — квашня. Нельзя любить себя самого слабого! Для «квашни» наслаждаться своей добротой и наслаждаться своей бедностью — это одно и то же. «Квашня» и нищим-то подаёт только потому, что ему больше не над кем возвыситься и покровительствовать. Всё дело в наслаждении! Оно не должно быть направлено «вниз». Иначе лидер станет пи…, ну, в общем, не лидером — худшим среди худших: самым страдающим, самым несчастным, самым безропотным. Доброта внутри тебя, малышка, — это прекрасно, но снаружи… Доброта поведения, ведущая к безволию, безропотности, беззащитности и безынициативности — это яд. Учись находить цель и держать цель. Не ковыряй в носу! У тебя, ребёныш-детёныш, пока ещё слишком маленькое тело. Но качества человека от размеров рук и ног не зависят. Запомни это и не жди от меня снисхождений, когда речь заходит о характере. В маленьком теле может обитать очень крупная лень или какая-нибудь другая сволочь. Так что, воспитание — это процесс недопущения демонов внутрь растущей личности. Вот и всё. Чтобы потом не пришлось их, поганых, «изгонять» дорогой ценой. Понимаешь меня? Хорошо. Можешь теперь ковырять в своём носу дальше. Нет, погоди, ещё не всё. Учись выбирать красивое, а не смаковать убожество! Теперь точно всё. Ом-м-мм!
— Не можешь найти колготки? А куда ты их вчера бросила? Не ори на меня. Хочешь найти виноватого — подойди к зеркалу. И не бойся, на этот случай когтистых лап у него не предусмотрено.
— Генерал, давайте договоримся: вы не строите своё общение с ребёнком на первоначальной фразе: «А помнишь?». Девочка — не пенсионерка, не бабушка, не ветеран-ликвидатор и не старая дева. Она — жизнь! Её глаза, а, значит, и её ум, всегда должны смотреть только вперёд! Именно с этой фразы — «А помнишь?» — начинается старость. Коньячку хотите? И я, пожалуй, за компанию. Что вы! Мне и в голову не придёт поучать вас или ссориться. Зачем? Просто я призываю вас обдумывать свои слова и поступки постоянно. По-сто-ян-но! Каждое слово, каждое движение! Это ведь просто привычка — держать мозг во включенном состоянии. Для этого он, собственно, и нужен. Трудно? Ха! Постоянно думать — это вам не постоянно разглядывать самого себя при разных обстоятельствах. Или командовать. Ну-ка, честно: в вашей воинской системе когда начинают это самое «помнишь» терзать? Вот! Оттого и покойничков у вас много, и лысых, и дураков.
— Мамамама, давайте договоримся: вы тоже не строите своё общение с ребёнком на первоначальной фразе: «А помнишь?»… Что? Генерал уже вам нажаловался! Мамамама, это важно. Вы способны предвидеть плоды того, что вы сеете в сегодняшней повседневности? Кто пророк? Я — пророк?! Не издевайтесь, вам это не идёт. Не требуется больших способностей, чтобы представить предсказуемое будущее. Мамамама, в вашей же канонической «шпаргалке» написано, что из дурного семени добрых плодов не получится. Сколько не верь во «всё хорошее», сколько не молись. Из репья репей вырастет. Из прошлого — прошлое.
— Прошлое, дочь — это питательный навоз, в котором должны и обязаны сидеть корни нашего Дерева жизни. Всё в идеале должно быть собственным: собственный навоз, собственные корни и собственная жизнь. Знаешь, из чего навоз образуется, этот плодородный слой земли? Из умерших рыбок, бабочек, кошек (извини, Лёлик!) и людей! Из многих-многих трупов, которые люди называют загадочным словом «органика». Снизу, из прошлого, мы все пьём чью-то прошлую, перебродившую во времени смерть. А ветви настоящего должны тянуться к свету! К мечтам, к надеждам, к любви, так сказать. Нельзя зелёные ветви в навоз опускать… Бабушка? При чём тут бабушка? Ты бабушку не обижай, это — моя добыча. Кстати! Что ещё за мода на «скаутов» в вашем садике вдруг появилась? В поход, говоришь, ходили? Картошку пекли? Это хорошо. А завтра на кладбище поведут? К памятнику солдатам? Вы что, выкапывать их собрались? Тогда что? Бл…! Что, что вам сказали? Они не дожили до светлых дней?… Дочь, завтра они вылезут из могил и залезут в ваши глупые головы! Как мне это всё надоело! Ты спрашивала, чего больше всего-превсего на земле? Воды, земли, неба? Нет! Глупости, девочка, глупости больше всего на этой планете!
— Лёлик! Я чувствую себя беспомощным идиотом. Я никому не могу объяснить значение спасительного слова «не». Они по-прежнему все слепые, Лёлик! Я жестоко истязаю слепых, причём, зря истязаю, — они от меня лишь страдают, а я ответно страдаю от того, что причиняю им боль и волнение… Охмуреть можно! Лёлик, хочешь, я подарю тебе маленький кошачий гранотомёт? Мы совершим налёт на аптеку и захватим весь запас валерианы. Не трись об меня! Сейчас накапаю. Тебе на хлеб, или, как всегда, на кильку? Лёлик, я тебя не узнаю! Ты не хочешь валерианки?!
— У нашей девочки температура. Я помню, Лёлик: организм должен сам бороться за своё существование. Даём жаропонижающее? Правильно, не даём. Эх, Лёлик, если до завтрашнего утра мы не победим вирусы, юную деву увезут «поправляться» в богадельню к Мамемаме. Там будут нарушены все мои «не». Не договариваться с ребёнком, например, — он ещё не готов для партнёрства в мире компромиссов. Знаешь, Лёлик, лучше всего ставить ребёнка перед однозначным фактом, а не искушать его колебаниями перед примитивным «выбором». Никогда не говорить ему «если» — не угрожать так. Не объяснять непреложное. Не коммен-