ый. Хотя бы на осенне-весенний период. Вы же сами понимаете, что только в тюрьме подсудимый будет одет, обут и накормлен. А, значит, у него не будет никаких причин для совершения противоправных действий...
Все это время адвокат немигающим отеческим образом смотрел на бомжа. Бомж разглядывал ногти. Суд кивал.
ПРО ТО, КАК КРЕСТЬЯНИН БЕЗ РАБОТЫ СГОРЕЛ
... Вот стал человек тонуть в пучине: «Помогите!» А дpугой стоит на беpегу - только смотpит. Выбpался пеpвый на твеpдое место, набpосился на pавнодушного: «Ты почему, такой-сякой, мне не помог? Видел ведь, что тону. Даже pуку не пpотянул!» А дpугой ему отвечает: «Я подавал тебе взгляд».
********************************
Люди, конечно, разностью живут. Одному на роду написано болтуном быть, другой умом свирепствует, у третьего - руки чешутся. Каждый невыносим по-своему. Только редко эта невыносимость бывает полная, до самого края. Обычно, люди смешанные: всего невыносимого в них помаленьку. Со стороны глянешь - вроде даже и на целое на что-то похоже.
Александр Сергеевич Р. страдал невыносимой... честностью. Разумеется, в том виде, в каком он ее понимал сам. С порога начинал зреть в корень; правота его имела язык, но не имела ушей. Словно и впрямь какой-то необычный, «демон честности» владел этим человеком. Характер у демона, надо сказать, был весьма агрессивный, нападающий. Еще бы: весь мир - ложь! То есть, виновные не знают о том, что они виновны. И он их винил, и без устали сообщал им, несчастным, об этом, а они, неблагодарные, не могли, не хотели слушать его - толкали к отчаянью.
Александр был фермером. Впервые он появился в моей жизни два с половиной года назад. Невысокий, чернявый, с цепкими глазами колдуна-мученика на землистом, побитом ветрами и солнцем лице:
- Земли у меня, знаешь, сколько? Сорок с лишним гектаров! Увидишь еще: поместье поставлю! А детей у меня, знаешь, сколько? Шестеро! На хрена мне поместье, если жить в нем некому будет?!
Газета напечатала небольшую заметку, крик души энергичного правдолюбца, который костерил на все сто совхозных бюрократов, районных трусов и городских дураков. Заметка называлась: «Фермер, который устал».
Так он и представлялся впоследствии: раз в несколько месяцев обязательно давал о себе знать. Обычно просто звонил, будучи наездом в Ижевске, говорил минуту-другую глуховатым голосом, даже приглашал иногда в гости, в Каракулинский район, намекал на какой-то «кислород», который кончается даже в деревне, наконец, удовлетворялся обнародованной печалью и - вешал трубку.
И так - до следующего раза:
- Але? Это - фермер, который устал...
Жить он предпочитал в будущем. Мог, говорят, месяцами валяться на диване: верхом на мечте осматривал грядущие угодья. Возвращался - мрачнел еще больше. Кидался вдруг в реальную работу - до остервенения, до беспощадности оглашенного энтузиаста. Работал, как мстил. А его опять «подставляли», откровенно обкрадывали, совали палки в колеса. Забота о деньгах высосала душу. Когда случалось улыбаться, детей поминал: «Земля-то все равно им останется!»
К-во - деревня под горой. Изогнутый лук дороги одним своим концом упирается в небольшой человеческий муравейник; деревянные избы, просыпавшаяся солома на обочинах, вялые ненастороженные собаки, дымок из труб, невыразительные детишки, колоритнейшие старики и - снег, снег, снег, бесконечно белый снег до горизонта. Хоть в даль глазами сверли, хоть по кругу. Да разрушенный еще храм посреди деревни - черный клык над белизной, высунувшийся из-под земли выше всех. Бывшая красота.
Чуть не убился я в этой деревне. Выскочил, раскаленный, из бани, вижу: холм снежный рядом - пух-пухом. Разбежался, руки раскинул - полетел! А под пухом - ледяное острие, помойка, окаменелая от мороза... В чужих местах со своей радостью надо поосторожнее быть. Недолго нарваться.
Тут и жил Александр Сергеевич. Каждый день душа грудью на каменный церковный клык посреди деревни натыкалась. Дыхание схватывало.
- Але? Это опять фермер, который устал. Я тебе написал...
- Материал? Отлично. Приезжай, потолкуем.
- Не...
- Уезжаешь, что ли? Откуда звонишь?
- Дак с вокзала...
Через полчаса его не стало. В мужском туалете «Южной» автостанции он оросил себя бензином и - поджегся. Опаленные адским огнем, мышцы пришли в непроизвольное движение, ошеломленные люди видели несущийся живой факел, который орал откуда-то изнутри огненного кокона человеческим голосом одну и ту же фразу:
- Я все равно им отомщу!!!
Смерть пришла не сразу, через несколько часов. Она постепенно взяла грешника к себе, смаковала добровольца. Я узнал о несчастье утром. Было просто досадно: за себя, за него, за бессильные наши мечты. Вечного в мире не так уж много: толи свет это, то ли тьма? То ли ты сам? - Не сумевший выбрать нужное, а если и сумевший - не готовый удержаться...
Потом, с того света, пришло послание:
«Ну, что же. Как ты говоришь, упал в дерьмо - плыть надо. Нет, скажу я тебе, не для меня этот вид «спорта». И «правила» меня не устраивают. Пробовал изменить - не получается. А, вообще-то, я многое сделал... Конечно, мир перевернуть - не в моих силах, но, может быть, моя капля будет решающей... Говоришь, кто как заряжен, тот так и выстрелит? Видимо, это - мой последний выстрел, надеюсь, что он не будет холостым. Я верю в Человека. Да что говорить об одном и том же дважды! Я высказался по этому поводу в нашей местной газете. Извини, конечно, мне нечего тебе больше сказать, мысли заняты не тем. А попадись ты мне под хорошее настроение да в удобном месте, я б тебе душу наизнанку вывернул. Прощай».
Долго я думал об этом случае. Полгода.
Может Александр, погиб именно потому, что был прав в одиночку? Если б наоборот думал! Председатель-вор - прав! Секретарь-зануда - прав! Управляющий-жмот - прав! Все правы. Один он - виноват. Думал бы так - не кончился бы. Кто живет замертво - горит заживо, да кто горит заживо - все равно мертвый. Не отомстил... Вечны лишь вину на себя принявшие.
**************************************
...Вот стало заходить дите в воду. По щиколотку зашло - смеется, по колено - улыбается, по пояс - думает. Вот уж вода у самого рта плещется: «Мама! Мамочка! Смотри, как я плыву!» Мать березкою на берегу стоит, боится взгляд отвести. Хрустнула где-то случайная ветка, метнулся взор на мгновение в сторону. Глядь опять на воду, а вода-то уж - чистая.
Соблазнителю голосов - политику - приходится помнить: здесь голосуют не умом - желудком. Души россиян... плотоядны.
МОЛИТВА
Прости меня, неразумного: я хотел сделать, как лучше, а Ты сделал, как надо.
ПОЧЕМУЧКА
Пожилая, одинокая женщина, ветеран Великой Отечественной войны активно следит за сегодняшней прессой-растрепой, иронизирует, бодрит еще себя закаленным духом, а в глазах - боль, усталость, обида. Под пыткой об этом никому не скажет!
- Вы кого-нибудь ненавидите? - спрашиваю.
Она мгновенно преображается в задиристую шутницу:
- Себя!
- Почему?
- Потому что дура.
- Почему?
- Потому что все вокруг дураки.
- Почему?
- Почему, почему! Потому что от ... Высших сил отказались!
Великолепный результат! Всего три хода «почему?» и - земная материальная плоскость бывшего коммуниста осталась позади. Вообще старики круг своего прежнего бытия довольно легко и быстро ставят «на попа», меняют орбиту - суета осыпается вниз.
Тридцатилетний брат «почемукал» четырнадцать раз. Потом стал повторяться:
- Потому что так все на земле устроено...
Он четко обозначил границу своего бытия. Ареал обитания. Замкнутый круг сугубого практика.
Мой друг, вдохновленный почемучной забавой, довел свою жену до того, что она его натурально... укусила.
Собственные исследования подтверждают: «узкие» научные специалисты, начальники-политики, умные женщины - эти способны блуждать в единственном вопросе бесконечно! Дети, подростки и законченные самолюбцы вообще не тянут на ответ. Закрываются сразу же: «Не знаю!»
Попробуйте. «Диаметр» жизни и ее «плоскость» становятся наглядными.
УМЕЛЬЦЫ
В лихую годину российские мастера спасают в первую очередь не самих себя - ремесло. Золотые руки дурную голову держат, а не наоборот. В С-ком районе есть деревня, издавна славившаяся работящими, изобретательными мужиками. Мужики теперь остались без работы. Водка - самый доступный продукт. Два года кряду пили на радостях. Чуть вконец не одурели. Но ремесло верх взяло: теперь не просто так хлещут, а со смыслом - соревнуются, кто лучше к стене бутылку гвоздем прибьет... Изобретают, дискутируют, творят без устали. Есть результаты.
В ЗАБЫТЬИ
Здесь не живут - забываются. В труде, в пьянстве, в любовных похождениях, в службе, в поклонении, в бою... Все - одно! Странное место на земле: забудет тут человек самого себя или нет? Каждый сам себе горюн-камень. «Забыться» - значит, зачастую, куда больше, чем просто «жить». Культура ищет высоту через печаль и жертвенность.
... Юра много и усердно работал. От работы забывался в охоте. От охоты, друзей и книг - в семье и детях. От всего этого - снова в работе. Себя не помнить - это ведь и есть любить! Кто знает?.. А людская жизнь увеличивает «дозу» - напоминает о себе. И человек - в ответ - добавляет: новые забвения выдумывает. То ли природа с судьбой играет, то ли Бог с дьяволом в самой судьбе ворочаются. Погиб у Юры взрослый сын. Вместе мечтали построить крепкое подсобное хозяйство, ферму