ервирует, чтобы потом ими же ворочать. Это память. Память - это необычная плотина на пути необычной реки, именуемой Временем. Вокруг этой плотины, как родишься, сразу же начинает образовываться озерцо, лужица или даже когда-нибудь - море, океан. Так вот. Это море, лужица или океан и есть твоя Жизнь. Тело, допустим, уже умерло, а жизнь твоя продолжается еще долго. Если, конечно, ты - океан. Все дело в плотине. Низка ли, длинна ли, крепка ли? Бобер строит, и ты строишь. Только он на воде из веточек, а ты во времени: из себя, из упрямства, из мечты. Призрачна река времени, призрачен и строительный материал. Но Плотина - не призрак. Это твоя жизнь. Не поверишь - так и проживешь... мертвым. Не понял? Думай, как знаешь.
Здоровье, например, зависит от качества плотины по всей ее длине. Нельзя укрепить лишь физическую плоть, это лишь участочек; нельзя отгородиться от времени богатством лишь, нельзя укреплять то или иное в жизни - по отдельности. Это не гармония. Это не жизнь. Это не Человек. Потому что, например, психанешь и - потечет ручеек. И - размоет все. Ему не важно, где брешь размывать. И утечет твое озерцо. Кончится тогда все. Все кончится. Инфаркт будет. Ящик.
- А по Жизни гуляют волны, колотят в Плотину, тоже размывают. Пузырь махнешь - волны поменьше становятся... - сказал Чувак.
- Тоже вариант, - охотно поддержал его Санечка.
Короче, мы пришли к выводу, что все зависит от количества «выпитой» любви.
- Сегодня я кому-то харю начищу, завтра мне начистят... Не Жизнь это! - Чувак расчувствовался.
- Может, тебя - нет, - стал я подсказывать.
- Чего-о?! Я за такие формулировки и харю могу начистить!
В общем, Чувак - был. Даже совет на дорожку дал:
- Когда надумаешь, парень, жениться - не носи невесту на руках слишком долго.
- А то?..
- А то на шею поползет.
М-да. Здесь каждый надеялся на себя. И никто не надеялся на образование. Или надеялся на другого, как на себя. Но это - уже высший пилотаж. М-да. Такие университеты, понимаешь.
И опять, наступила радость прощания. Опять я ощутил фантастическую неповторимость каждого мгновения. Будто забрался на самый гребень Плотины и враз увидел: с одной стороны - мрак бездонный, с другой - свет. Не надо большого ума, чтобы понять, куда башка повернется. Тепла ведь всем хочется. Да будет! Аминь.
Лирическое отступление.
Теперь я был уверен: к восемнадцати годам существования каждый, наверняка, успел назадавать себе и другим массу вопросов. Худо ли, бедно ли, но были и ответы. Кроме одного. Ответа на вопрос: «Зачем?» - не существует. Точнее, не существует Абсолютного Ответа. Потому что, появись он, и все будет - незачем.
Так кривая может вечно стремиться к своей ассимптоте. Сливаться с ней практически. Но теоретически - нет. Значит, и практика не всегда критерий познания. Иначе - зачем?
На ковше Большой Медведицы болталась бирка. На ней было написано: «Ку-ку!»
Я понял: смысл жизни не найти, оставаясь в неподвижности.
Я понял: смысл жизни не найти, двигаясь по Кругу.
Я понял: смысл жизни не найти, пытаясь уравновесить внешне свинство - накоплением внутреннего. Или наоборот.
На главпочтамте я обнаружил письмо до востребования. От отца. Оно начиналось словами: «Милый наш, любимый сын...»
От этих сю-сю мне сразу же стало противно и тоскливо. И только спустя годы я понял: ни черта я тогда не понял!
Любовь - есть. Либо ее - нет. Вот что я не смог тогда понять: любовь - не диалектична! Это данность, это аксиома. Это гармония. Попытка создания в океане любви, то есть в Природе, «островков независимости», типа «человек - венец природы“ или «человек - хозяин природы» ведет, в конечном итоге, к результату «шиш на постном масле». Масла, правда, тоже может не оказаться. Тогда останется только шиш. Голый. Вполне абсолютный. Своего рода - гармония. Тьма. Тишина. А-ля-мафо-мадера-фикус!
Мы сидели с Бароном на могиле Мудрецов, которые полтора века назад верили: стрельнем в царя и - все будет хорошо. Повесили их. Потому что достаточно опасна мечта о личном счастье, а уж мечта о счастье всеобщем - смертельна стопроцентно. Тогда был декабрь... Сейчас было другое время.
По Иртышу, как букашки, туда-сюда медленно тащились различные посудины, медленно, с упорством короедов перемалывая винтами могучую рек-