ою очередь, даёт поступкам «непреложное благородство». Осмысленность, так сказать, и одухотворённость, так сказать.
— А ты, значит, в непреложном благородстве сейчас и пребываешь?
— Ну. В непреложном.
— Лёлик! Меня больше не привлекают интеллигенты и девушки нелёгкого поведения. Я хочу, чтобы мои желания были распущенными, а несдержанность в действиях подтверждала бы мои догадки о свободе и счастье. Ты прав: наш Дао — путь заднепроходцев! Лёлик! Я хочу, чтобы скотские желания человека были причиной его мысли. А не наоборот…
— Батюшка сказал мне по секрету, что здоровые индивидуумы одухотворяют свой внутренний мир самостоятельно.
— Для чего?!
— Для того, чтобы одухотворять и оздоровлять внешний мир сообща. Ом-мммм-мммм!
— … Я обманул их трижды. Сначала я притворился глупым и пьяным, и они поверили. Потом я казался проигравшим и слабым, и они опять поверили. Потом я состарился и умер, и они поверили даже в это.
— Моцарт, ты очень оригинальный человек. Мои подчинённые тебя не понимают, не держи на них зла. Я тебя понимаю. Вчера мы полностью перечислили сумму, причитающуюся вашему коллективу по договору. Готовим стопроцентную предоплату для типографии. Так что, зря вы, художники-писаки, волновались. Все же люди! Всегда всё кончается не так уж и плохо. Ах, деньги, деньги! А куда без них? Думаешь, я не страдаю от несправедливости? Деньги разъединяют людей гораздо сильнее, чем государственные границы. Поэтому надо уметь воевать. Мы «нагнули» одну городскую организацию, они мигом отыскали спонсоров. Всем хорошо. Нашим ребятам премия, тебе — проплата. Кому плохо?
— Кого это вы «нагнули», Генерал? Уж не Кукольный ли театр?
— Откуда ты знаешь?
— Знаю…
— Пей чай, Моцарт. Чай особый, с базы, из Вьетнама привезли. Ты такого никогда не пил! Кушай на здоровье.
— Спасибо, Генерал.
— Мама, хочешь я опять на тебе женюсь?
— Лёлик, скажи лучше, как я выгляжу? С иголочки?
— Мама, ты выглядишь безупречно. Как только что из гроба!
— Дурак. Как всегда.
— А что, Мама, ты опять на Красное море собралась?
— Собралась… А откуда ты знаешь?
— Знаю…
— Моцарт, ты сколько раз женился?
— Четыре.
— Расскажи.
— Сначала я женился на цветке, но он увял в конце сезона. Потом я женился на работнице, чтобы работать много и вдвоём. Потом я женился на зеркале и стал работать много и один. Потом я женился на ангеле — работы не стало.
— Грустно, Моцарт.
— Моцарт, диван стоит очень удачно. В окне я вижу облака и солнце. Я больше ничего не вижу, поскольку шевелюсь с трудом. Моцарт, смотри, какие облака! Надеюсь, тебе этого тоже будет не хватать.
— Лёлик, это — просто природа. Природа, Лёлик, — это девушка-смерть. Она убивает всё, что не она. А если сердится — убивает даже себя. Немедленно и безвозвратно.
— Не-еет, Моцарт. Природа — это красивая идея. Без слов, но не карикатура. Дао, по которому приятно прогуляться.
— Идея? Не знаю, как там у вашей Природы, а в мире людей все идеи берутся из одного источника — из могилы.
— Фу, какой злющий. Что ж, у каждого своё благорастворение. Благородный ум почтенного дона, очевидно, обслуживает не себя — общество. Моцарт, я раньше так же думал: что цена ума выше цены чувств. Теперь так не думаю. Всё всему соответствует. На скелете держится мягкая плоть, а на твёрдом разуме — текучая душа. Смотри, какие облака!
— Облака, облака… Лёлик, облака не смотрят на часы. Они, облака, мешают мне смотреть на землю. Лёлик, я всю жизнь только и делал, что смотрел на облака! Знаешь, что я там увидел? Знаешь? В нашем времени слишком много сирот! Время, время — тик-так! тик-так! тик-так! — порождает сирот!
— Хорошие были часы. Ты зачем их растоптал, псих?
— Лёлик! В мире есть два типа мудаков. Первые. Те, что живут в «коллективном незнании» и ничего не имеют. Вторые. Те, что затянуты в мундир, — эти все, как один, знают: что хватать, где хватать и как хватать!
— И ты им завидуешь.
— Извини, Лёлик, не угадал. Просто очень надеюсь, что им не будет меня не хватать.
— Не-не. То есть, да. Батюшка сказал по секрету, что Бог есть.
— А ты ему что сказал?
— А я не стал возражать. Я сказал ему, что вы, святой отец, правильно поймёте это лишь в одном случае — освободившись от религии.
3.
— А представляешь, я по молодости хотел нарисовать… Чего ж я нарисовать- то хотел? Ах, да! Белый квадрат! Белый-белый. На абсолютно белом листе. А сверху, для контраста, — через всё небо чёрная радуга. Только вот до сих пор не знаю, как эту чёрную радугу изобразить. Как бы тебе это объяснить? Ты ведь знаешь, что книгу пишут идеями, а не словами. А картины пишут чувствами. Соплями и кровью! Потому что ни сопли, ни кровь слов не требуют... Талант, как говорится, не пропьёшь ни в первом, ни во втором случае… Но с одной существенной поправкой: смотря какой талант. Маленький талант пропивается долго, а большой — сгорает влёт! И что остаётся? Только белый квадрат и чёрная радуга над ним. Все тут, в вашем мире, друг друга едят… Социализм доедал труп капитализма, нынешние доедают трупы вчерашних символов. Я, говоришь, тоже мрачен? Да, я мрачен, как правда. И правда моя безоговорочна. Понимаешь, мне всюду мерещится белый квадрат! И я его, всё-таки, нарисовал. Но не на холсте, а на осмеянных тобой облаках. Белый квадрат на белой скатерти! Могилу для светлейших!
— А чёрная радуга?
— Её не нарисуешь. Она в башке сидит.
— Интересно… А я бы написал фантастический роман «Аннигиляция». Представляешь, в один прекрасный момент на Земле стали происходить пугающие странности. Землю заполонили чёрные летающие шары, невесть откуда взявшиеся. Большие и маленькие. Но все с одинаковым для людей свойством: каждый шар целенаправленно ищет свою пару — единственного «своего» человека, к которому приближается вплотную…И — всё. Вспышка. Ни шара, ни человека. Вообще никаких следов. Изучению шары не поддавались, ни в одну космическую гипотезу не вписывались. Никакие ухищрения или убежища от них не спасали. На планете царила паника. Массово гибли люди, и хорошие, и плохие. Шары не трогали лишь тех, кого мы сегодня называем «пофигистами». Современных блаженных. Это наблюдение и навело одного священника на мысль, что где-то в недрах неба созрела ритуальная цивилизация, которая для окончательного «воссоединения с Богом» ищет в кишащих жизнью мирах антиподов. Противоположность качеств. Пых! — финальная разрядка — и ты на месте! Земля им подошла для священного самоубийства как нельзя лучше. На поверку вышло: человеку плохо быть плохим, плохо быть хорошим, плохо хотеть, плохо ненавидеть, плохо чувствовать или волноваться… Всё это заканчивается тем, что тебя, рано или поздно, найдёт антиабсолют — персональная чёрная смерть. Пых и всё. Так что, на планете останутся одни обалдуи. Они и победят пришельцев. Победят полным наплевательством и безразличием.
— Заковыристо. Пожалуй, такого сюжета мне ещё не встречалось. Вот ведь что могут вытворять и делать писатели, а также общественные деятели! Чувствую, твой «шарик» уже где-то совсем близко. Скоро вмажет! Но в одном ты прав на всю катушку: прошлое нажитое дерьмо заставляет нас с ним считаться. Оно, зараза, в нас, новорождённых проникает и нами же прибывает. Такое гадство. Жизнь — дерьмо. И это — не преувеличение. Это научный факт. Но я знаю, как от этого защититься. Прошлое не должно превращаться в жизнь более того, чем сама жизнь превращается в прошлое. Лично я «аннигилирую» на диване, глядя на нечеловеческие сиськи в телевизоре. Это покруче твоих «шариков» будет. Сиськи вечны, а я — нет. Вот в чём проблема.
— Или сюжет из будущего. Правители, бандиты, назначенные ими пасторы, — все окончательно слились в интересах наркобизнеса. При каждой тюремно-правительственной церкви открыто продают уже не только небесный опиум, но и земной тоже. Патриотическая пропаганда и реклама помогают загонять дураков, куда следует. Технические достижения позволяют прихожанам играть «на душу». Засовываешь голову в специальный электронный ящик-автомат и участвуешь в предлагаемых духовно-боевых видениях. Душа — пятачок. Выигрыш — возможность убить неверного на земле. Ты ведь сам говорил, что убить неверного — это высший кайф, какой только может испытать человеческое существо. Заодно и проблема перенаселения решается очень элегантно. Супервыигрыш — целый список неверных. А что с проигравшими? Ха! Что могут иметь проигравшие, малодушные, так сказать? Ясное дело, без души жить нельзя. Этих — сразу в крематорий.
— Гуманно.
— Конечно, гуманно. Ты же сам видишь, что наше общество интеллектуально деградирует. Мельчает и мелеет. Зато чувства и чутьё становятся не хуже, чем у зверья в первобытном лесу. Океан жизни сегодня — это океан чувств! И он, несомненно, глубок. Сам знаешь, какие всенародные волны удаётся поднять какой-нибудь очередной моде. То-то! На мелком месте высокой волны не поднять. Сегодня разум мучается: с одной стороны, он самодовольно широк, как кругозор посреди безбрежья, с другой, он настолько поспешен и мелок, что под ветрами жизни может, разве что, «рябить»… Чувства! Чувства управляют разумом в условиях внешней свободы и внутренней распущенности. Оттого чувства человека опускаются до инстинктов зверя. Это — натуральные оборотни! В штанах с лампасами! С незаслуженными орденами на мохнатой груди! С идиотскими дипломами о фальшивом образовании. Может быть, я когда-нибудь напишу об этих говорящих троглодитах большой роман. Действи-