йсами… Даже мозгами у идиотов! Специалист на все лады! Всё теперь специализированное! Только скажи, зачем ты, жаба электронная, распихала людишек по признаку одинаковости? Молчишь… Тебе тоже кем-то велено молчать. Ну, отвечай, для чего нужен стандарт, унификация? Специализация всех профи строго по местам? Одинаковость? Зачем всех поэтов и художников согнали в одно место? Для вырождения? Они-то думают, как им велено: дескать, для кайфа! Какая прелесть: города-лагеря, рисующие всем населением портреты вождей. Ручная работа! И задорого покупают, если не секрет?! Эх, Тварюга… А слухи ты тоже анализируешь? Тогда должна знать: у нас с тобой машинная цивилизация, как у инопланетян (по слухам, милая, по слухам, конечно). Высшее развитие технической и информационной организации материи. Без этих, в идеале. Без гнид.
…Не хило! Бате опять привалило. Семьсот шестьдесят пять кусков! Это и мой праздник. Пополняю счёт… Вход в банк. Вход в пароли. Вход в зону управления пополняемого счёта. Вход в подтверждение. Вход в факсимиле. Готово! В этой жизни «Вход» куда важнее «Выхода». Дурам не понять!
А пойло-то ничего попалось. Забирает. Ну, хватить пахать. Поговорить охота. Просто так, для балды. Ставлю торговлю и котировки на «автопилот» — между прочим, эту прогу я писал особенно тщательно. Эксклюзив! Продать бы, да нельзя. Срубим сук, на котором сидим.
Эй, Тварюга! Хочешь поговорить со мной? Эй! Ты меня уважаешь? Давай, уважь! Вопрос-ответ, вопрос-ответ… Допрос-приговор… Ха-ха-ха! Тебе, дуре, даже рта не придётся открывать. Эй, Тварь, где у тебя рот? Или у тебя, как у самого тупого клона, дырки есть только для заливки баландой и внизу? Как у этой… Не переживай, мамочка! Я всё сам скажу за тебя. Аккуратно и по порядку. Честно! Меня одна знакомая мартышка учила. А я способный. Эй, Тварь, не грусти! Выход есть! Погоди, только опцию слухачу перекину…
(Текст составлен незарегистрированным автоматическим речевым интерпретатором, стилистическая опция фильтра литературной обработки — «философский диалог»).
— Расскажи мне про любовь, дура (вар. — святая, блаженная).
— О, любовь! Этим высоким чувством наделены благодарные гои по отношению к власти сэров, полиции, палачам и, разумеется, клонам-проповедникам. Это чувство выражается в различных формах радостного самопожертвования. Да? Да!
— Что до времени нельзя сломать изнутри, а после времени невозможно вернуться обратно?
— Знаю! Знаю! Цып-цып-цып! Курочка снесла яичко! Да? Да!
— Скелет твой и плоть — это твёрдое? Да! Разум и дух — это то, что текучее? Да! Так наполни сосуд свой без помощи … (прим. — грубое запрещённое понятие).
— Знаешь ли ты, что мёртвые создают толпы? Да? Да! А где больше: на площади, или на кладбище? Это одно и то же!
… Оп-ля! Сервак отключился! Значит, была попытка внешнего проникновения. Странно… Официальный сервак обычно никого к своему подземному близнецу не подпускает. Очень странно… Так, потерпи, друг, потерпи. Автономный запуск. Смотрим отчёт… Уфф! Всё нормально. Энергия где-то сбойнула. Ах ты, Тварь! Кончится электричество и ты кончишься. А я ещё немного помучаюсь после тебя. А потом начну всё с начала, даже не сомневайся. Посмотри, какой у меня для тебя приготовлен длинный язык. Бе-е-ееее!!! Это — язык мудрости, дура. Он раздвоенный и умеет только шипеть. Почему так? Очень просто! Плесни-ка на угольки… Ну?! Правильно: «П-шшшш!» Это правда и ложь встретились. Они никогда не найдут общего языка.
ИДИТЕ СРАЗУ ПО МНОГИМ ПУТЯМ.
ЧТОБЫ НА КАЖДОМ ИЗ НИХ СОЗДАТЬ НЕДОСЯГАЕМУЮ ВЕРШИНУ!
— В последний раз прошу! Отдай! Отдай его мне! Я хочу!
Батя катал на скулах крупные желваки.
— Отдай! А не то пожалеешь!
Желваки у Бати ходили, словно живые звери под кожей. А сам Батя молчал, как дракон перед завтраком. Доставленный под конвоем, я стоял, отведённый в сторонку, в неподвижном поклоне.
— Дай!
Меня доставил клон-офицер, интеллектуальный гой, в красивой форме и с пультом в руке. За все эти годы я только слышал, что существуют гои-офицеры. А тут сподобился, воочию показали чудо-охранника. С мозгами.
— Дай! Считаю до трёх. Раз!..
— Для? Чего? Он? Тебе? — после каждого хриплого слова Батя, задыхающийся от еле сдерживаемой ярости, останавливался и набирал новое дыхание.
— Я хочу с ним сходить на вулкан!
Возникла идиотская тишина.
— Всё?!!
— Всё, конечно.
Батя сплюнул прямо на пол, утвердительно кивнул офицеру, развернулся на каблуках и хлопнул дверью. У девочки случилась новая прихоть.
Мы вышли на улицу. Прошли мимо кольца изб. Достигли черты, за которой для меня — смерть. Я молча остановился. Подавать зеку собственный голос нельзя без команды, или специального разрешения. Одно дело, когда я сам по себе, царь и бог подле мною же созданного сервака. И другое дело здесь. Каждый знает: чем тупее твоя рожа перед начальством, тем больше у тебя шансов, что ты ему понравишься. Офицер улыбнулся.
— Извини. Забыл, — он навёл пульт на мой ошейник и нажал перепрограмматор. По дисплею побежали циферки. Я прикинул расстояние до горы и в саму гору. Получалось не меньше двадцати километров. Обратно до вечера пешком не успеть. Значит, чтобы снять «экскурсантов» с горы, за нами вышлют борт-платформу. Неплохо. Хоть парочку минут полетаю.
Офицер слегка подтолкнул меня.
— Иди. Ну, иди! Вперёд, я сказал!
Но у меня вдруг отнялись ноги. Я боялся сделать шаг. В самом начале своего пребывания здесь мне доводилось видеть развлечения охраны, когда они заставляли шлак совершать попытку к бегству. Раздавался треск, голубоватая вспышка вокруг шеи и — привет. Тело ещё по инерции некоторое время бежало вперёд, а отожжённая башка тела уже стучала по камням рядом с ногами. Охрана реготала. Потом эту развлекуху прекратили, потому что более совершенные клоны, когда не было шлака, стали посылать на «отжиг» своих безротых собратьев. Убытки Батя не одобрял.
— Вперёд, мразь!
— Дай мне с ним поговорить! — маленькая взяла меня за руку.
Я видел и ощущал, как клокочет возмущение внутри офицера. Лицо его стало пунцовым. Он не знал, как себя вести. Идиот! Внутри моей головы образовался очень доброжелательный монолог: «Эта малышка, хоть и с ошейником, но не забывайся: она дочь того, кто платит тебе и кто тебя самого, дурака, кормит. Твоё служебное самомнение против её бриллиантиков — тьфу и растереть! Понял, козёл?» Он, кажется, понял.
— Блокировка радиуса увеличена до двадцати пяти километров, — произнёс козёл тоном синтезатора.
— Идём! Идём! — она потянула меня за руку.
Я зажмурился и шагнул.
С какой-то тайной злорадностью я стал ждать, когда мы удалились от строений управы на достаточное расстояние, что вот сейчас костлявая бестолочь накинется на разноцветного офицерчика, раздерёт ему всю ширинку, а я присяду на соседний камушек и от души повеселюсь.
Не получилось. Девку словно подменили. Она вела себя вполне нормально. Изредка в скальных складках попадались растения и она радовалась им, как ребёнок.
Не знаю, для чего я ей понадобился? Прихоть! Чтобы лезть на этот чёртов вулкан? Вряд ли. Скорее, как повод досадить отцу. До самой вершины мы всё равно не доберёмся. Высоко. Офицер пыхтит, но тоже лезет. Девчонка впереди всех, потом я, потом охрана с пультом. Хуже всех дыхалка оказалась у меня. Не тяну ритм. А егоза ползёт и ползёт. Я отстаю, получается разрыв, который по уставу охраны не положен. Офицер жмёт кнопки, стимулирует. На десяток секунд электростимулятор взбадривает мои мышцы и я сигаю вверх.
Но девица всё равно оторвалась.
Когда мы её нагнали, мартышка находилась на скальной полке, голая, лежащая на спине в трансе, а на животе она держала небольшой булыжник. Движения её были при этом те самые. Не обознаешься.
— Знаешь ли ты, что есть дьявол? Да! Знаешь ли ты, что разбил он единую жизнь на «добро» и на «зло»? Да! Знаешь ли ты, что скрывают святоши? Дай скорее мне знать: что скрывают святоши? Имя дьявола свято для них! Да? Да! Знаешь ли ты, что святое презрело святыни? Да? Да! Что разбито на части, не может быть целого больше! Да? Да!
— Знаешь ли ты, что когда ты с детьми, ты — ребёнок? Да? Да! Знаешь ли ты, когда мыслишь, что время твоё — миллиарды всего? Да? Да! Знаешь ли ты, что когда веришь и чувствуешь — это лишь миг? Да? Да!
— Знаешь ли ты, что голодные кормятся горем? Да? Да! Знаешь ли ты, что их слёзы в изнаночном мире подобны веселью? Да? Да!
Мы, двое мужчин, оба оказались в дураках. Она предпочла камушек. Видимо, болезнь бедняжки, была уже притчей во языцех, потому что офицер нисколько не удивился. Только выругался. Он сделал знак и я сел. Сопровождающий тоже приземлился на некотором от меня отдалении. Бедняжку корячили бесы.
Ждали. Делать было нечего. Только смотреть. С высоты открывалась широкая панорама. Город, бухта, серпантины дорожек, глазки шаров на мачтах. Зелёный плевочек болотца. Несколько рабочих взлётно-посадочных пятачков, горбатые ангары для техники. И скалы, скалы, скалы. А вокруг — океан. Хозяин! Просматривалась искусственно намытая большая ко-