вала к себе вновь. Разрывала на части, а потом штопала раны своим собственным сердцем. Забрасывала на седьмое небо, или жарила на сковороде для грешников. Разбивала сердце о сердце вдребезги и складывала из осколков красивые песни и мудрые книги. Наполняла одно сердце ядом, а другое доверием. Играя, оба сердца могла наполнить одинаково — ядом или доверием. Она всё могла! И я мог это всё!
Выросли: грудь, голова, руки и ноги, глаза и дышащий страстью язык.
Мы в высоком слились, ставши Музыкой Сфер!
Мы телесно слились, ставши Музыкой Сфер!
Это не было сексом.
Мы шептали одно только слово: «Люблю!»
И был у нас дом.
И были друзья.
И была у нас цель для труда.
И были красивые дети.
И была долгожданная старость.
Мы обнялись: «Бух-бух...» Оба сердца устали стучать в неизвестную дверь. В тот же миг, что затихли сердца, отворилась заветная дверь.
Даун!
Даун встретил последних двоих, чтобы слить их в одно.
И он слил их в одно.
И последнюю дверь отворил, провожая.
Точка света сжала тьму всех миров. Через это «ушко» и прошли мы в любви и покое. Не отбросило нас. Не вернуло.
... В камере скан-карцера я валялся один. Мартышка куда-то исчезла. Тварь опухла от инфы и пыхтела, переваривая добытое, словно обожравшийся удав. Я вернулся. Вокруг меня суетились клоны с медицинскими инструментами. Тело потрошителя, валяющееся внизу на топчане, потянуло наблюдателя-иллюзиониста к себе. Я вернулся. Но, если честно, в двуногую «тюрьму» с обожженным горлом, с вывернутыми наизнанку мозгами возвращаться не хотелось.
(Внимание! Текст вне закона! Составлен незарегистрированным автоматическим речевым интерпретатором, применяемые стилистические фильтры — «духовный язык», «литературная проповедь», «метафилософия», «притча», «свободный рассказ», содержит закрытые и запрещенные сведения. Прочтение данного текста может угрожать вашей безопасности! Источник заказа — ZK-2152012251200).
СЛОВО НЕМОГО РИСУЕТ ЯРЧЕ, ЧЕМ КИСТЬ!
Пророки видят во тьме, потому что не видят самой тьмы…
Очнулся я не в скан-карцере.
Роскошная кровать с гидропериной. Полупрозрачная стена, за которой виден бассейн с бронзовым цветком-камином в самом центре водной чаши. Роскошная обстановка. Чистейший воздух.
Тело болело и хотело вернуться обратно, в забытьё.
Сколько прошло времени? И где я? Снова в иллюзиях? Застонал. Точнее, само как-то вдруг застоналось.
Вошёл врач с двумя бриллиантами на ошейнике.
— Как ты себя чувствуешь, сэр?
Плохо дело! Либо я не вернулся из иллюзий. Либо особенным образом спятил.
— Сэр! Многое успело измениться, пока ты был в коме.
Я молчал. Разрешения говорить не давали. Гудение в голове и разбитость в теле спасали меня от вопросов по поводу абсурдности моего положения и обстановки вокруг. Я просто молчал.
— Сэр! Ты можешь говорить?
Это был вопрос. Но не разрешение. Будь что будет!
— Да...
— Очень хорошо. Ты сможешь просмотреть кое-какие мыслеграммы?
— Да, наверное.
— Хорошо.
Первым оказался... Батя!
Он был разбит и подавлен. Только вяло следил, как небывало огромные потоки необработанных, совершенно сырых мыслеформ текут из камеры потрошителя в ненасытные серваки Твари. Наполнившиеся хранилища автоматически становились на временную консервацию. Несколько серваков пытались одновременно запустить процессы интерпретации потоков. Вот они-то и сгорели. Тварь приплясывала от нетерпения, если так можно выразиться про гигантского паука, получившего самосознание. Я сообразил: зная теперь не об одной исходной точке развития жизни, а о двух её противоположных, но равноценных по абсолютной величине «зёрнах», Тварь построит, наконец-таки, единую математическую модель устройства мира. Дальше — дело техники. Метастазы паразитарных технологий хлынут вперёд, как колонисты на только что открытые золотоносные прииски.
Прямо перед носом Бати уплывали без какой-либо оплаты его баснословные барыши. Он трогал пальцами свой обожжённый кадык и всё никак не мог поверить: неужели это не ошибка системы? неужели он где-то ошибся сам?
Малышка! Чёртова Кукла!
Её извлекли из скан-карцера гораздо раньше, чем меня. Она просто помогала на старте. Была, так сказать, моим «ускорителем».
Её отправили в город. В этот вот самый дворец. Мартышка сначала поплакала, как природа. А потом стала думать. Представляете? Она ещё и думает! Мысли оказались занятными. Она думала о своём... ребенке. Мать честная! Мартышка, гой-полукровка, была беременна. И считала отцом своего ребёнка меня. Я так смеялся, что чуть было не испортил её архивную мыслеграмму.
Дальше началось самое занятное. Не знаю, чья это была запись. Я смотрел на себя со стороны, глазами того, кто в опровержение всех легенд и сложившихся правил, срочно прилетел на остров. Шпагообразный старик, вертевшийся недавно в Высшей комиссии.
Я, перемещённый, лежал во дворце на этой вот самой гидрокровати, в глубокой коме после сеанса (странно, что меня не отправили по назначению с первой же порцией утилизируемого шлака). Хлопотал врач и его ассистенты.
Шпагообразный старик устроил клоунаду.
Он посвятил меня в… сэры! — «За исключительные заслуги перед Родиной». Тварь дала Героя.
Мартышка попросила разрешение на наш официальный брак. Ей любезно предоставили всё, что она хотела. И пообещали не отказывать в любезностях и впредь.
Тот, который лежал в коме, не видел и не слышал ничего.
Мартышка его поцеловала. А шпагообразный старик торжественно сменил мой потрёпанный ошейничек рядового зека на четырнадцатибриллиантовый поводок! Четырнадцать бриллиантов! Даже во сне от такой небывальщины кружилась голова.
Наши поцелуи с малолетней шлюшкой видела вся планета. Людям было приказано ликовать. Велась тотальная трансляция. Идею близкого «выхода» — пространственно-технологического прорыва цивилизации, загнивающей от себя самой — борзописцы усердно жевали, соревнуясь в красноречии с клонами-проповедниками.
Дали бесплатно 402 года дополнительной жизни! С пожизненным бесплатным биообновлением меня самого и всех членов моей семьи.
Теперь бейджик. То количество цифр, которое красовалось на батином бейджике — ничто по сравнению с тем, чем обладал теперь я! На эти деньги можно было купить планету целиком. Правда, продать с прибылью такую «частную собственность» будет после этого уже некому...
Врач выключил поток мыслеграмм. Я лежал с закрытыми глазами. Иногда на острове для интеллигенции применяли изощрённые пытки — мучили сладкими грёзами. Психика ломалась. Со сломанной психикой клиенты потрошились гораздо охотнее.
— Сэр! Биологическое восстановление завершилось успешно. Можешь вставать. Остров находится в полном твоём распоряжении.
Я осторожно приоткрыл глаза. Врач стоял в полупоклоне.
— Убирайся! — это была рискованная проверка.
Врач поклонился ещё больше и исчез.
Я подошёл к зеркальному шкафу. Себя я там рассмотреть так и не успел. Глаза «прилипли» к ошейнику с кучей крупных бриллиантов и бейджику с невероятной суммой.
Я резко отодвинул дверцу шкафа. Это был обширнейший гардероб. Не с чужого плеча. Не батин. Одежду специально привезли по моему размеру. И, клянусь, даже по моему вкусу. Наступило время переодеваний.
— Милый! Ты гораздо лучше Бати!
Мартышка лезла обниматься и ластилась. Для начала я с удовольствием ударил её, но не очень сильно.
— Милый! В живот не бей, хорошо? У нас с тобой будет маленький. Мы теперь муж и жена! Твой маленький!
— Мой?! Ты что, дура? — правила игры по-прежнему задавал не я, поэтому нельзя было, как всегда, изменить саму игру. Но теперь можно было внутри неё жульничать, или пасовать легально. Сменился не только физический радиус.
— Твой, конечно! А чей же ещё? Мы дадим ему имя. Мне обещали. Представляешь! Первое имя на этой земле!
Я не стал ничего говорить в ответ. Сэру разрешено иметь натуральнорождённых.
— Милый! Я уже купила четыре самых лучших виртуальных свадебных путешествия! — я уходил от неё, стараясь не слушать бабью ересь.
Ни за что не угадаете, что я сделал перво-наперво в свалившейся на меня свободе. Двинул на задний двор! К той самой помойке из которой якобы росло трёхсотлетнее деревце. Южная сосна.
Она действительно там была. Маленькая деревянная молния, смело и мужественно ударявшая корявыми живыми прутиками в небо. Не выше колена.
Осматривать владения — это дело. И поразительным было вот что. Смена в одночасье внешней роли ничуть не помешала в одночасье сменить и роль внутреннюю. Я удивлялся собственной уверенности и деловой активности. Хозяйство было огромным. Предстояло восстановить работоспособность сети шаров-сторожевиков и заменить главный сервак в зоне. Проверить город на предмет «подкожной жизни» и хакерства. Облететь прибрежную зону и вызвать бригаду для оценки сейсмической опасности вулкана. Если что — новый остров купить не проблем-