ессмысленно спорить с хохочущим миром. Всё во всем отражается криво.
Заглянет и «Я» в своё зеркало – в лица тех, кто его ещё любит. Поправит улыбочку. И попросит, как паломник, слепой и смиренный: «Защити меня, улыбка жизни, от улыбки смерти! Научи меня, жизнь, отличать одно от другого».
Вера в себя – это фундамент, на который опираются твои поступки. Даже если вдруг изменились политические «погоды» в стране, фундамент – остаётся. Только так, из веры в себя, вырастает вера в державу.
Не прочертишь судьбу по линеечке. Не отмеришь беду или радость числом. Ах, судьба! Ты сама назначаешь все меры и числа: сколько денег в кармане и сколько бесценного в сердце? сколько звёзд на погонах и сколько в душе? сколько лет проживет твоё доброе имя? Что заранее знать можешь в этом пути? Только слово одно, что венчает финал: «Благодарю!»
Небо создано
Богом не зря,
Знаменатель
продуман заранее –
Отражается небо в морях,
Отражается небо в стакане.
Каждый знает, мол, я это я,
Очарован нечаемой далью,
Отражение – лик бытия –
Закрывает навек
зазеркалье.
Ну, а там, может,
тоже спешат,
Напрягаются
очи до жженья,
Сквозь стекло
улетает душа,
Оставляя земле отраженье.
Отражения так холодны!
Холодны их слова,
точно вьюга,
Но, увы,
небесам не видны
Зеркала,
что глядятся друг в друга.
Не всё равно, хотя и в равном!
Сегодня смел, а завтра – страх…
Покуда жив, борьба таланта –
Не за рекорд, а за размах.
Продавцы хорошей информации читателя любят и надеются на взаимность. Каждую неделю банк памяти общества (а регулярное средство массовой информации, несомненно, является таким поставщиком) пополняется новизной. Причём, информацией, чаще всего, экологичной, не эпатирующей и не разрушающей. Текст, как существо: чувствует, чтобы жить и думает, чтобы жить. Читатели эту особенность, наверняка, ценят. В атмосфере сегодняшней жизни накопился дефицит человечности. Гуманитарии стараются противостоять опасному «вакууму» в той области бытия, которая определяет возможность полноценного «дыхания» для наших чувств и мыслей. Эти лестные слова в адрес любого достойного издания говорить не трудно, потому что пройденный путь нагляден, как верстовой столб.
В мире людей сказанное – больше, чем просто речь; бесконечное интонирование словно бы «модулирует» поток формальной информации, возникает как бы информация над информацией – недосказанность, выраженная, например, особым тембром голоса, или нечто важное, проявленное вдруг в паузе между слов; похоже, в живой традиции общения именно интонация является едва ли не самым главным носителем всего вербального. Одно и то же предложение можно сказать по-разному, да так, что в одном случае захочется жить, петь и работать, а в другом – аж душа пополам. Говорящая жизнь не может быть только серой или чёрно-белой, она – буйство всех красок! Интонация способна окрашивать мир. Это важно и очень ответственно. Поскольку платья правды и лжи одинаково разноцветны. В наших местах интонации верят больше, чем фактам. Как в песне, в тональности: попал-не попал… Счастлива и трудна судьба тех, кто «попал» в самую суть правильно, – и не только умом, но и сердцем.
Голос одного человека и голос одного города – в чём они совпадают, а в чём непримиримы? Они могут совпадать в произнесённых словах и быть непримиримыми в понимании этих слов. Обыкновенное «спасибо» в человеческих устах может быть чистой правдой, а в устах общественного рупора – безжизненным шумом. Голос общественности очень уж часто бывает «заказан» и поэтому манера его подачи, порой, эксцентрична, склонна ошеломлять фактами, поражать воображение, смаковать деструктивное или рисовать розовые перспективы.
Очевидно, важна не сама память, а её качественность. Образно выражаясь, наше воображение притягивают две силы – земля и небо. Меж двух «гравитаций» мы и парим в своем миропредставлении, и называем это свободой общества или свободой личности. Окончательно отдаться чему-то одному нельзя. Это катастрофа. Убогим, низким можно сделаться не только упавши в грязь, но и «провалившись» в облаках. Бдительность нельзя терять: информационно опускают и тогда, когда в трансляции присутствует смакование разрушений, и тогда, когда подталкивают к елейному самозабвению.
«Голосовые связки» общества – его трибуны. Кто-то скулит, кто-то подпевает не своим голосом, кто-то ведёт свою партию хорошо. Характер звучания зависит не только от физических данных (финансового и материального благополучия информационного источника), но и от развитости слуха. Если ты слышишь только политику, то и петь будешь, как пожарный рельс, громко и всегда на одной ноте.
Сложное исполнение предполагает сложное восприятие. Если и то, и другое есть – общаться просто. Непреодолимые сложности возникают лишь там, где информационное неравенство развело людей окончательно. Ни новые революции, ни делёжка, ни упования на высшую справедливость здесь не помогут. Человек, воспитанный в заданном информационном коридоре, – невидимый калека. Как бройлер.
КАКАЯ дана информация, таково и общество. Казалось бы, связь причины и следствия настолько очевидны, что и обсуждать нечего. Однако на практике нынешней жизнью управляют лишь причины, а следствия – это наша литература и наши молитвы… Как получить от единственной жизни самые её высокие «дивиденды» – прирост самого человека: утончённые чувства, развитую интеллектуальную независимость, нравственность не за страх и не на показ?
Сила утопии состоит в том, что отражение может превосходить оригинал и, тем самым, дразнить его, подтягивать за собой в феноменальный мир небывалого. Вспомните, как вы избавились от какой-либо вредной привычки? Представили себя лучше, чем вы есть. И – стали другим.
Мир богат сравнениями! Огромный, богатейший банк образов и знаний встаёт перед взором. Выбирай, умея сравнивать! Между чёрным и белым, между правдой и ложью. Ищи аналогии в жизни! Сравнивай! Бережно и внимательно, как садовник бытия, выбирая всё только здоровое и хорошее.
Как два ведра
на коромысле –
Мошна с пустым
не наравне.
Ворчат
безденежные смыслы
На право цен
в тюремном сне:
«Ах, неужель,
судьба скупая
Не даст того,
чтоб, славя зло,
Прозреть,
надежду покупая,
Иль бить неверного
в чело?»
Перекосив хребтину стана,
Судьба с оскалами добра
Ещё бредет, хотя и странна
Её бесцельная пора.
Бог есть и здесь – кровавый, льстивый, властный:
Каким был призван, тем Он и пришёл…
До веры обезумевший, безгласно
Кормлю раба безглазого – душой!
Что заставляет слепую плоть подниматься в мир воплощений? Какая сила заставляет строить и рушить, воевать и защищаться, открывать неведомое и вновь опровергать его? Кто или что поднимает над землей культурные злаки и каменные города, кто или что возбуждает и содержит незримую жажду ума человека? Идея!!! Идея жизни – только она полновластная хозяйка всего, что мы видим, что можем, что помним и копим. Когда-то Идея была проста и понятна, как пища и кров. Но Идея росла и росли вместе с ней невидимые силы – и разум, и вера. И страсть к разрушениям.
Древний воин, захватив и разрушив чужой город, одним своим присутствием утверждал новый порядок: и на захваченной земле, и в захваченном небе – вынуждал оставшихся в живых думать и верить так, как это делает он. Покорение территории означало покорение умов и сердец. Время и культурно-техническая эволюция людей переместили этот немудрёный алгоритм по вертикали: созидатели и разрушители отлично освоились в иных пространствах.
Любая Идея жизни, и уж тем более её вещественное воплощение, обязательно атакуются. Оглядываясь на историю, можно заметить, что первое покушение на Идею – это война с построенным. Взрыв ритуального храма, например. Ну, что плохого в том, что прекрасный архитектурный памятник «держал» пространство вокруг себя и украшал его? Ни-че-го. Но ведь взорвали! Очевидно, атакующая сторона поступила так от своего бессилия, от невозможности соперничать с Идеей напрямую, адекватно: слово на слово, мысль на мысль, наитие на наитие. Убитое следствие озлобляет причину – невидимый образ, нечто очень уж человеческое, именуемое «верой». Ей нужен будет реванш. Месть.
Ах, вера! Вера – это особый приём нашего разума, когда он добровольно перестаёт себя защищать, идёт на парадоксальный шаг, который помогает мозгу преодолевать собственную ограниченность. Разум вдруг опустошается весь или частично в надежде на встречу с новым содержанием, которое (о, чудо!) вливается в него неизвестно откуда. Это – техника самооткрытий и честный способ постоянно оставаться в мире новизны. Увы, покушения подстерегают вечно голодный наш разум там, где рядом с игрой идей охотятся самозванцы и браконьеры – ритуальные кривляки, театрализованные «властители паствы», вампиры духа, отвратительные предводители всех мастей – они до отказа забивают головы несчастным своим жертвам моментально окаменевающим субстратом «вечных истин». Так разум неизлечимо зомбируется, а душа (способность живого к открытости и самообучению) отдаётся в вечное рабство. То есть, убивается ещё при жизни «обретшего истину».
Что остаётся для последних? Извлечённая наружу «вера» больше не хранится в человеке, он сам не является больше для неё незаменимым и единственным храмом. Поскольку такая вера – явление столь же персональное, как и любая внутренняя жизнь человека – становится целиком «овечьей»; а логика стада подразумевает вожака. Обманщики собирают тройной урожай: души, деньги и в-