раченное – стать обыкновенными.
Вокруг – небывалый спектакль! Горазды все. Сомневающийся – говорит. Специалист – вещает. Кто-то слишком трудно «заводится» на разговор и легко «глохнет», а кто-то – наоборот. Небывалые технологии вот-вот «оцифруют» душу. Прощение долгов поставлено на удобный конвейер; грязь совести становится лёгкой и радостной. Так и кажется, что человечество никогда не имело собственных принципов, оно только и делало, что интерпретировало подслушанные наития, заставляло пророков соревноваться и устраивало в тени высоких «победителей» заповедники низких нравов.
Слабый слаб дважды: в себе и в том, кого он соблазнил своей убогостью. Что же отражает наш разум? Чаще всего, только то, что уже является отражением…
Представьте, что вам предстоит пережить операцию, исход которой не гарантирован. У вас есть выбор: пойти к очень опытному хирургу, о котором ходят легенды как о профессионале, как о специалисте экстракласса, правда, говорят, он холоден к живым людям и ему безразлично, останетесь ли вы жить или нет, просто он добросовестно делает своё дело..., или пойти к хирургу куда менее опытному, но очень переживающему за вашу жизнь. Кого выбрать? Прислушайтесь к себе: робот выберет робота, живой – живое. У каждого своя обыкновенность.
Ищущий, изобретающий, исследующий – все они рыбаки в океане Истины. Рыбаки изобретают всё новые, всё более страшные снасти, да ищут новые места, да ещё надеются на удачу. Дневник подобных мыслей бесконечен. Настоящий обыватель знает: нельзя поймать всю «рыбу». Настоящий обыватель боится всего, кроме смерти.
Искусство не в том, чтобы суметь дать ответ. А в том, чтобы играть вопросами. Чтобы каждый, услышавший их, нашёл свой ответ. Обыденность – прекрасный учитель! При встрече с настоящим мэтром ты всегда видишь однообразного Учителя и – разного себя.
Любой человеческий абсолют состоит из условностей: умоляющих прихотей, диктующих норм, стенающей косности. Сколько пищи и испытаний в толще жизни! Вошедший в царствие чужое, из своего – выходит. Часто и охотно люди задают друг другу вопрос: «Почему?», – но, получив ответ, который не соответствует их ожиданиям, обычно отвечают яростью. Хочешь угодить такому «правдоискателю»? – Называй полпричины.
Надежда умирает последней, потому что убивает первой.
Сильное слово – тихое.
Обыденность проста и не многословна.
Тщедушное «Я» – это дом, в котором в разное время жили и работали всевозможные личности: родители, друзья, любимые, учителя, люди из прошлого и мечты из будущего, наставники в настоящем. Все они куда-то исчезли к сроку человеческой зрелости, оставив в доме лишь пыль с подошв своего существования…
Обыкновенность не нуждается в рекламе, она устойчива, как материк. Ей незачем заботиться о своём облике специально. Ах, имидж! – ведь это всего лишь одна и та же, с блеском выученная роль. Чем тут восхищаться?!
Тысячи известных дорог ведут к одной неизвестной. Закрой глаза и – смотри! Запечатай уши и – слушай! Тропинок тысячи, вершина – одна. Низкий поклон тому материку жизни, который держит всю нашу небывалую быль. Каждый ручей, каждый куст и каждый камень продолжают шептать человеку: «От себя не убежишь. Можно только подняться».
А мне уютно в настоящем!
А вам?
А я не помню друга слаще,
Чем сам.
А миг един и неизменен,
В нём я –
Преображаем век на сцене
Бытия.
Воды духа пробуждают
Зерно,
Пусть растёт, не блуждая,
Оно.
В мире нет ненастоящих
Семян.
Пущен по миру монарший
Обман.
А пойду-ка я на поле один
Боронить,
Время колосом седин
Извинить.
Память не бывает насильственной. Она подобна живому существу. И только по мосту живой памяти людям можно перейти через пропасть забвения или самозабвения. Из одного поколения в другое, от эпохи минувшей, к эпохе грядущей. Бережно и добровольно! Ничего важного не теряя и не забывая – ни умом, ни сердцем.
Умны и ярки гроздья сочинений –
Преступных уз преступные мечты:
Чтоб перед злом ты преклонил колени
И вора богом называл, глотая стыд.
Ты видишь правильно, если отличаешь «пробу сил» от «демонстрации силы».
С одной стороны, чаша человеческой жизни становится всё мельче, с другой стороны, поток цивилизации всё больше напоминает тропический ливень. Кто как умеет, прикрывает свою переполненную «чашу»: водкой, аскетизмом, агрессией, тупостью, специализацией, хобби… – потому что слишком ненадеёжен запас прочности чаши, любая случайная капля может стать последней. И вполне понятна неадекватность реакции современного человека на многие, казалось бы, пустяки и мелочи – в каждом из них он видит эту самую «последнюю», смертельную каплю, и от того так дико охраняет свою неприкосновенность. Но капли всё равно попадают…
Суицид. Лучше разбитая чаша, чем переполненная. Всё или ничего. Снова разговор о том же: «всё» – в 15 лет, «ничего» – в старости. Три процента покончивших с собой – дети, восемьдесят процентов – старики: «всё» в десятки раз менее опасно, чем «ничего». Юность предчувствует и поэтому терпит, старость знает и поэтому не желает больше чувствовать.
Говорят: «Человечество смеясь расстаётся со своим прошлым». Но по сути происходит большее: смеясь над своим прошлым, человечество неизбежно смеётся и над своим будущим. Осмеянное прошлое – изменённое будущее. Однако при не полной искренности прошлое девальвируется, а будущее – не изменяется.
И не трогайте слабых! Они виноваты в том, что слабы, но больше, чем сами себя, никто уже их не накажет. Каждый носит свой ад внутри.
…«Дайте мне точку опоры, я переверну мир!» – похвалялся мудрец. Ай-яй-яй! Слава богу, что мир на том и держится – не имея «точки опоры»: всё подвижно, всё относительно, свобода мира сбалансирована, а не укреплена. А что сказать о внутреннем мире? Уж не то же ли самое?! Упаси бог иметь внутри что-нибудь, что может послужить «точкой опоры» всему остальному… Это – катастрофа, катаклизм. Перевернёшься. И не раз.
Точка опоры – это не более чем посох: сносившийся нужно отбрасывать прочь без сожаления. Вечность опирается на миг. Точку опоры полезно иметь при толчке, но она не нужна при свободном полёте.
Думать о смерти в пятнадцать лет – это нормально! Жизнь – шкала; не бывает линейки без «нулевого» деления, относительного начала отсчёта. Относительно чего? Что взять за «нулевое» деление? Ценности морали? Ценности идеологии? Сектантские догматы? Правила желаний? Нет! Самое точное осмысление истинной ценности вещественной жизни возможно только относительно самого стабильного «нуля» – смерти. Отсюда берёт начало юношеский максимализм, отсюда естественное стремление знать суть вещей, а не их условность.
Самые близкие и самые первые ценности на «шкале» жизни: любовь, смысл, правда, дружба. По большому максималистскому счёту ни одна из этих ценностей не терпит даже мизерной лжи, потому что измерение происходит по абсолютной мерке: всё или ничего! И это хорошо! Природа сама даёт нам шанс: вот тебе «всё», вот тебе «ничего» – работай!
Было бы гораздо хуже, если бы мы никогда вообще не думали о второй половинке проявления жизни – смерти. Бродя по вечному неразвивающемуся кругу, мы обрекли бы себя на вечный идиотизм. Именно смерть заставляет нас совершать главную свою работу, пока открыты очи, – жить. Даже самоубийство – это всего лишь крайняя форма эгоизма, не нашедшего компромисса с миром. Природа заботится об эволюции духа.
Говорят: смерть – прекрасный советчик. Ещё бы! Она всегда предельно точна и бескомпромиссна. Впрочем, с острым инструментом может работать только трезвый мастер… Уж не пьян ли ты от тех «ценностей», что по ошибке научился называть «жизнью»? Прислушайся! Знание о небытии заставляет нас быть. Временные идеалы обманывают. Вечность — никогда!
Поедем в наш
дом деревенский:
Наколем! затопим! споём!
Бельё на прозрачную леску
Повесим. Вокруг – забытьё!
Духовное вещью не бредит
И ценит лишь вклад,
а не след.
Работу нашедший на небе,
Бредёт по земле без монет.
И даже не помнит об этом,
Что вес заземляет, а свет
Стремится на встречу
со светом,
Роняя копеечки лет.
То, что не продажно,
не купишь!
А то, что купил, – чепуха.
Лишь груда вещей,
точно кукиш,
Торчит из земли в облака.
Трубою
дымит ненасытность,
Судьба в дымоходе поёт,
И в зеркале лужи разбитой
Воробушек счастье клюёт.
Утопленники через некоторое время всплывают в воде, кумиры – в легендах.
Открытая жизнь – игра честная. Без дураков, с открытыми картами. Когда каждый, заглядывая в карты соседа, стремится помочь ему выиграть. В открытую! Только так выигрывают все. А играющий «втёмную» – опасен, жалок и одинок.
И судьба, прожитая как стерва,
Вдруг одарит оглядкой она...
Постигая причину и меру,
Умножает начало финал.
Всё, на Землю пришедшее, землёю становится: и видимое, и невидимое. Жизнь – это рост, прибавление. Подобное порождает подобное, но всякий раз бытие наше стремится стать чуть иным – выше, сильнее, утончённее и великолепнее. Из неведомых далей тянется мир человека – его образы и их земное воплощение. Прожитое, ставшее опытом, уже свершеённое – вот бесценный фундамент, на который опирается деятельность сегодняшнего дня. А сегодняшний день – фундамент будущего. Удивительно! У того, кто строит, прибавляет на Земле уюта и красоты, не бывает потерь в истории. Негорящими рукописями остаются в памяти людей и слагаемых эпохи его города и
храмы.
По плодам узнаете их... Строительство, что может быть реальнее?! Здесь невозможно выдать желаемое за действительное. Реальные усилия, ре-