ящённых. Это
– сектанты. Сектанты идеи, территории, традиции, расы, пола, вида и т. д.
Ток природной жизни лине- ен, ток людской жизни всег- да замкнут. Смысл прогресса
– в постепенном, поэтапном преодолении собственной за- мкнутости.
Упрямство – единственная форма протеста для послуш- ного.
Когда рассказывают – инте- ресно, дают то же самое чи- тать – скучно. С «ложечки» вкуснее.
Неожиданно позвонила быв- шая одноклассница, сходу на-
чала выпаливать:
– Я сижу в обсерватории, во- семнадцать последних лет занимаюсь исключительно Солнцем. Я человек абсолют- но не верующий, никогда не увлекалась никакой «этакой» философией. Знаешь, к чему я пришла в результате науч- ных наблюдений, анализа и накопления материала? К… язычеству!!! К тому, с чего люди вообще начали. Слушай: Солнце – это биологический объект; всё, что происходит на его поверхности – это то же самое, что обменные про- цессы на поверхности нашей кожи. Солнце – ближайший к нам и поэтому самый могу- щественный для нас Бог. Сте- пень достоверности моей ин- формации на сегодня – 65-70 процентов. Этой цифры мало, чтобы без осечки сделать за- явление в научном мире. Не- обходимо набрать процентов
90-95. Представляешь, сколь- ко ошибочных основ может рухнуть в мировоззренческой практике?!
– Уже рухнули, – охотно и с радостью согласился я. Но бывшая одноклассница-от- личница, занятая поисками
«достоверности» Бога, поче- му-то чуть-чуть опечалилась, как если бы лишилась вдруг части собственности, напри- мер.
130
К н и г а с л у ч а й н о с т е й
Художник сказал: «Святым быть ужасно: с одной сто- роны, он до конца понимает каждого, а с другой – его са- мого до конца не понимает никто».
Средняя цена за обед в сто- ловой – четыре-пять рублей. Взял еды по своим запросам на 25 копеек. Кассир пренеб- режительно отказалась разме- нять рубль. Весьма примеча- тельно: в русском государстве любую работу ведут не «от дела», а «от характера».
Стихи – «посредник» между музыкой и словом; вес сти- хотворных построений колеб- лется: от тяжеёлой речи до словесного левитирования.
Есть два «самых последних» дела – жаловаться и командо- вать.
Наш человек… Он всегда на- ходился и ещё долго, вероят- но, будет находиться в плену трех ожиданий: квартиры, пенсии, смерти.
Трудно обсуждать то, что подразумевается под словом
«стратегия» – её горизонты не очень-то видны из котло- вана «углубляющейся» жиз- ни. Поэтому стратегическое обсуждение лучше начать не с «логики», а с того, что вооб-
ще не связано законами схем и способно воспарять – с «ли- рики».
Целостный мир доступен тому, кто сам целиком от- крылся для него.
Как быстро справиться с ра- ботой? Надо позволить ей ов- ладеть «противником».
Личная выгода отличается от коллективной выгоды так же, как плоскость отличается от многомерного пространс- тва. Вот пример: непьющий, не курящий и ненавидящий рестораны молодой чело- век встретился в гостинице с женщиной, которая без всего этого жизни себе не представ- ляла. Поступили шкодно, по обоюдному согласию: жен- щина весь вечер развлекалась в баре в компании огнеокого осетина, а молодой человек в номере читал книгу, спокойно поджидая насыщающуюся за чужой счёт прелестями поро- ков гостиничную свою под- ругу. Всю ночь в абсолютно пустой и безответный номер женщины стучал и ломился озверевший от вина и обману- той страсти одинокий осетин.
Вода весенняя не помнит родства с дождями октября. О, сколько б люди ни рожда- лись, сравненья черпают, взи- рая на сезон!
131
К н и г а с л у ч а й н о с т е й
В России – нео-купцы кон- ца XX века; в официальной обстановке они говорят ис- ключительно о делах, а еду- чи в машинах или потягивая дорогой коньяк, ведут бесе- ды в духе самого дешёвого гусарства: о бабах и выпив- ке; русское лицемерие – это пропасть между поведением в деловой реальности и настоя- щей интеллигентностью.
Художник поведал миру тай- ну: «Дурак и дура – это мол- чащий мужчина и говорящая женщина».
Для исправления будущего есть только одна возможность
– сейчас.
Болезненная «притирка» суп- ругов в совместной жизни происходит тем дольше, чем больше они в начале свое- го знакомства притворялись
«безболезненными».
Всё хорошо – это когда стари- ки перед смертью улыбаются!
Разочарование превращает вампира в донора. И наобо- рот.
132
Единственная настоящая проповедь, годная для дока- зательства веры, – это твоя жизнь, всё остальное – пред- посылки.
Цивилизация – стая рыб, иду- щая на нерест вверх по тече- нию времени; когда нерест закончится, мальки будут пи- таться трупами родителей.
Все открытия приводят, в кон- це концов, к разочарованию и печали.
Символ унылости – карто- фельные очистки.
Жалующихся не насытишь. Художник сказал: «Прочь,
прочь с этой земли! Хочу к
своим!!!»
Мать, слепо оберегающая дитя от испытаний, воспитает в нем слепой страх.
Старенький мой отец неожи- данно рассказал две сказки- притчи, услышанные им не- когда в деревенском детстве от своего отца, крестьяни- на-середняка из Поволжья. Мужики собирались в доме и рассказывали, а дети, затаив- шись, слушали с полатей… Притчи не просто врезались в память, а определили – впрок
– самые главные жизненные установки; отец, будучи до- статочно крупным чиновни- ком городской власти, всегда пренебрегал формальной вы- сотой положения, не гонялся за деньгами, любил людей и правду в людях, всегда сохра-
К н и г а с л у ч а й н о с т е й
нял деревенскую простоту, если даже не простоватость, в отношениях с женщинами руководствовался законами дружбы. Притчи словно бы дали самый главный ключ в понимании непоколебимой ясности родительского серд- ца. Вполне возможно, что поу- чительные рассказы, вынесен- ные из бог весть какого века, где-то уже осели, проявились в печатном литературном из- ложении. Ничего страшного. Я приведу их такими, какими услышал сам.
ТРИ ГРЕХА
Заманили как-то черти мужи- ка в болото. Нашёл он кое-как кочку, забрался на неё, круг очертил, молится и крестит- ся. День так сидит, другой, третий… А черти всё достать пытаются: «Соверши, – гово- рят, – один из трех грехов, на выбор, отпустим».
– А какие грехи-то? – спраши- вает мужик.
– Убить человека, снасильни- чать над женщиной или на- питься – выбирай.
«Убить человека?» – думает мужик, — «Не могу!», «Жен- щину испортить?» – «Тоже не смогу».
– Ладно, напьюсь! – говорит. Тут же его черти домой доста- вили.
А время идёт, мужик всё тя- нет, не напивается. Черти его
поторапливают, страшным наказанием пугают. Делать нечего – напился, как обещал. А тут в дом попадья по-сосед- ски за солью зашла. Мужик пьяный на неё накинулся и давай насильничать. Поп ус- лышал, прибежал спасать, а мужик взял да и ударил попа тяжёлым – насмерть убил… Вот и думай теперь: какой из трёх грехов самый тяжкий?
ПРО НУЖДУ
Жили в одной деревне два брата – богатый и бедный. Ре- шил как-то бедный у своего богатого брата кружку браги попросить, да не напрямую, а с маленькой хитростью. Как раз праздник был, гуляла де- ревня.
– Что-то во рту пересохло,
– говорит бедный богатому,
– горло бы чем-нибудь промо- чить.
Только вместо браги дали просящему ковш воды коло- дезной. Обиделся брат, пошёл домой, горюя.
Вдруг кто-то говорит ему:
– И я с тобой! Огляделся – никого.
– Ты кто? – спрашивает.
– Нужда твоя!
– А зачем ты со мной?
– А я всегда с тобой!
– А если я в гроб?
– И я туда же!
Сделал он гроб для себя, примерил – в самый раз гроб
133
К н и г а с л у ч а й н о с т е й
134
получился. А для Нужды от- дельный гроб сделал, из двух половинок грецкого ореха:
– Я свой примерил, – говорит,
– теперь ты свой гроб приме- ряй. Чем так жить, лучше уж помереть.
Нужда залезла в грецкий орех.
– Ты там? – спрашивает бед- ный брат.
– Там!
Тут он закрыл быстро две по- ловинки и воском щель зама- зал.
– Ну вот и будь там!
Орех в гроб положил, а гроб в землю в лесу зарыл. И пошли его дела в гору: дом большой построил, жену красивую за- вёл, хозяйство большое за- имел, всякой браги в доме
– хоть залейся. Другой брат недоумевает, завидует, всё вы- спрашивает, что, мол, с тобой, неумехой и неудачником, слу- чилось такое, что меня жить богаче стал?
– Нужду похоронил! – отвеча- ет один другому.
Лишила зависть покоя. Вы- знал первый брат, где второй свою нужду закопал – пришёл с лопатой, выпустил её снова на белый свет:
– Иди скорее, Нужда, к тому, кто тебя похоронил! Смотри, как он без тебя зажил – отомс- ти поскорее!
– Зачем к нему? – говорит Нужда. – Я теперь с тобой ос- танусь!
Не много времени прошло: и дом у завистливого брата сго- рел, и сам поувечился, и лю- бовь потерял, и даже врагов у него не осталось – никому не нужен кроме своей Нужды.
На фронте отец служил в ави- ации, где полагались «бое- вые» – выпивка, спирт. Свою долю отец всегда отдавал то- варищам. Однажды командир полка подловил его на этой
«благотворительности» и бук- вально приказал: «Пей!»
– Вот так первый раз в жизни я и выпил. Через силу. Возможно, хорошая сказка, жадно услышанная в детстве, становится тем самым анге- лом-хранителем, на которого мы бессознательно уповаем в минуты дрожания и нестой- кости. Сказки, воспринятые в детстве, – спасители на всю жизнь. А «сказки», восприня- тые во взрослости, – не насто- ящие, а, значит, погубители.
Тому, кто видит «суть», оста- ется лишь подобрать слова, чтобы её выразить. Но много и тех, кто подбирает и под- бирает слова в надежде хоть что-нибудь увидеть!
Истину нельзя узреть «оста- новленную», она не сущест- вует в неподвижности.