ля всего этого самое главное – саму жизнь. В мире эту «технологию», когда жи- вое рождается только от живо- го, называют одухотворением. Весь внешний мир одухот- ворен, так сказать, Творцом; одухотворение внутреннего личного мира – работа каж- дого. Понятно, что энергию эмоций, силу знания, деньги и время следовало бы вклады- вать именно в причину фено- мена человеческого бытия – в пробуждение его внутреннего само-содержания. Через это может произойти одухотво- рение всей деятельности че- ловека на Земле и не только. Необходимость уже осознана. Но как «дотянуть» труднофор- мализуемые духовные компо- ненты человеческого бытия до сугубых технологий? Воз-
157
К н и г а с л у ч а й н о с т е й
можно, в одиночку получится
«дотянуть» себя, чтобы потом следы ремесла автоматически
«жили», а не просто «работа- ли».
Будьте бдительны: следствия любят рядиться в одежды причины! Образ порождает подобие, подобие порождает вещь.
Не напиться чистой воды из замутнённого источника… Земля – источник всей прак- тической жизни людей. Он сегодня даже не замутнён
– загажен и испорчен. Бес- плодие – расплата за эгоизм. Рациональная наша цивили- зация обрекла невидимые че- ловеческие души на голодную смерть. Следом за невидимым голодом замаячил голод види- мый: бесплодной становит- ся сама Земля. Труд тех, кто пытается вернуть земле пло- дородие, похож на подвиж- ничество, а речь их об этом зачастую поднимается до фи- лософского звучания. Потому что задача действий проста, как на войне: выжить.
Человек – очень «задумчивое» существо. Ближе к смертному одру число «задумчивых» за- метно увеличивается.
Червяк изначально находится в условиях патогенной мик- рофлоры и микрофауны. То
есть, в этой среде изначально содержится громадное чис- ло болезнетворных существ. После того, как червь пора- ботал, – продукт получается чистейший! Действительно, хоть в рот не клади. Патоген- ность исчезает. При этом сам червь не болеет. Сравните: творческие личнос- ти, «червячки» культурного слоя жизни очень любят «про- пускать через себя» духовную грязь и превращать её в про- изведение искусства.
Фрагмент интервью с извес- тным московским бардом Ю. К.
– Вижу печальную метафизи- ческую картину над Россией: колонизация её интеллек- туального и духовного про- странства. О ребёнке в моём паспорте записано: сын. Когда я с ним общаюсь, мои чувства доносят другое: я имею дело с одиннадцатилетним «чужест- ранцем»…
– Всё, всё понял! Я, наконец, понял, что вас беспокоит. Это беспокоит и меня. Но я смот- рю на вещи чуточку иначе. Это «иначе» объясняется раз- ницей между краткостью че- ловеческой жизни и длитель- ностью общих, исторических процессов. Выражаясь проще, можно утверждать, что ду- шевное развитие людей нахо- дится ещё в самом зародыше.
158
Русская земля.
Несчастная собственность.
К н и г а с л у ч а й н о с т е й
Меня поразило наблюдение
– уж не помню кого, – что че- ловеческий «душевный воз- раст» не превышает уровень пятилетнего. Передо мной даже образовалась странная картинка, рисующая то, что происходит за гробом; вдруг я представил, что ТАМ челове- ческая душа вдруг становится равна самой себе, и ТАМ все наши души становятся строго
«пятилетними», «трехлетни- ми»… Точного уровня на се- годняшний день я не знаю. Но миллион лет назад она навер- няка была меньшего возраста, величиной, скажем, в «год»,
«два». Мне представился та- кой загробный «детский са- дик», где бегают пятилетний Гитлер, пятилетний Сталин… Они – играют, забавляются, обижаются, льют слёзы и со- вершенно не озабочены тем, чтобы сообщить СЮДА о том, как ТАМ живется. Им это просто в голову не приходит!
Отменить времена года не получится. Поэтому сеять и жать всё равно придётся.
Нынешний человек слишком
«короток», чтобы вобрать в себя весь мир. Поэтому он поступает обратным образом: измеряет собой. Человечес- кая способность сравнивать оборачивается причудливыми искусствами или нелепостью.
Потому что «уметь сравни- вать» – это одно, а «хотеть сравнивать» – совсем другое. Так и кончилось: умеем хо- теть! Так и растащили Образ на разно-образие.
Поднимаюсь по трупам дру- зей, спотыкаясь о трупы лю- бимых… И глядит с облаков старый бог-ротозей на борьбу пилигрима с вершиной! Не виновен, что выбор мой скуп: я друзьям предлагаю поги- бель; если ляжем не порознь, а трупом на труп – будет бо- гова ближе обитель. Подходи, и дурак, и мудрец – легче вы- быть из времени хором, но ве- ликий рыбак, наш небесный отец, браконьерит с небесным замором. «Никому… – его шёпот! – не верь…» Никому! Песня дней отравилась. Ни- кому! Никому! Все сомнения
– червь. И с вершины судьба покатилась! Не для черни не- бес Колизей! На три буквы послав пилигримов, возвра- щаюсь обратно по трупам дру- зей, спотыкаясь о трупы лю- бимых! Мертвецы поднимают стакан, им падение кажется взлётом… Мертвецы обраща- ются к мёртвым богам, и друг друга пугаются: «Кто там?!» Глянь! Душа – божий труп… Боже мой! Эй, кто мёртвый тут есть, аль живой?..
160
К н и г а с л у ч а й н о с т е й
Жизнь часто веселится, испу- гавшись Смерти. Это – полез- ная истерика.
Художник сказал: «Женское самодурство во многом обяза- но мужскому терпению».
Радость «новой жизни» пар- тия каких-нибудь «новых» разделит со всем народом. Но
– не поровну.
Алкоголики, преступники, хамы, мерзавцы… В каждом из них есть «спящая красави- ца» – Человек. И его иногда удаётся разбудить снаружи странным образом: алкоголем, преступлением, хамством…
Пока есть протянутая рука
– есть благодетель. Пока есть благодетель – есть протянутая рука… Надо оставить что-то одно!
Так в жизни случается. Шла по улице Принцесса, и вдруг стал на неё наезжать трамвай. Увидел это Нищий – успел толкнуть бедняжку прочь из- под колёс. Принцесса упала, расшибла коленку, испугалась очень. А когда трамвай отъ- ехал, встала и надавала Ни- щему по щекам, да ещё при- говаривала: «Как смеешь со мной так обращаться!» Потом они поженились и жили долго и несчастливо.
Было у отца два сына. Стар- ший умный, младший – дурак. Женились сыновья. Родилось у них у каждого тоже по два сына. Всего – четверо. Все ду- раки! Тут и сказке конец.
Жили-были старик со стару- хой. А для чего жили – не ве- дали. Так и померли: ни вре- да, ни пользы.
Всё будет проще и страшнее: устанет маг, уйдет спирит, и голос властный всё мощнее примкнёт к тебе. И – усыпит! Стерильна тьма. Сон панацея! Оракул мёртв. Перед толпой
– вожди, обманутые целью, и храм со сбитой головой… Ведомый вехами обмана, ты погубил своих детей! И мимо алчного кармана пронёс прагматик злато дней. Трясут глупейшие мощами старины. Беглец во времени обманыва- ет сны.
– Хочешь, Ваня, в белокамен- ной пожить? – спрашивает Царь.
– Хочу! – говорит Иван.
– Молодец! – говорит Царь. И
больше ничего не говорит.
Однажды Змей-Горыныч летал-летал и заблудился. Видит: в лесу гнездо чьё-то пустое, а в гнезде яйца лежат. Сложил Змей-Горыныч кры- лья, присел в гнездо отдох- нуть. Да и задремал нечаянно.
161
К н и г а с л у ч а й н о с т е й
А как проснулся – слышит, из яиц птенцы вылупились…
«Папа! Папа!» – кричат. Боль- ше уж ничего он в жизни не услышал.
На высоком дубе в лесу дре- мучем чёрный Ворон триста лет сидел. Сидел и не разго- варивал. Никто от него слова не слыхивал! Но сказывали старые люди, что тому, кто Ворона разговорит, он дорогу к счастью покажет. Пробирался как-то через лес богатырь из народа. Увидел Ворона, удивился, спраши- вает: « А не знаешь ли, пле- шивый, в какой стороне моё счастье?» Обиделся Ворон на «плешивого», каркнул: « А пошел ты!..» Так богатырь русское счастье и нашёл.
Два небольших «диапазона» осмелился ты жизнью назы- вать: то слух играет в громкие резоны, то зрение спешит по- щеголять. Куда идёшь, то раз- рушая, то верша?! Шпаргалка умникам – беспечная душа!
За лесами, за высокими гора- ми, за бескрайними долами, за морем синим есть чудесная страна: еды вдоволь, питья вдоволь, иди куда хочешь, де- лай что умеешь… Кто найдёт ту страну – не возвращается!
Заспорили как-то соловей из
королевского сада и соловей из ближней рощи: чья песня лучше? Целую ночь спори- ли-пели на все лады! А утром пришёл в кузню деревенский кузнец, да как начал молотом по наковальне стучать – серп ковать! Громче всех получи- лось!
Одной страной правил глупый маркиз. До того глупый, что сам ни в какие дела не вмеши- вался и подчинённым своим вмешиваться не давал. И всё в той стране хорошо было.
Отобрал барин гусли-самогу- ды, а они у него – не играют… Отобрал барин скатерть-са- мобранку, а она его – не кор- мит… Отобрал ковёр-самолет, а он – не летает… Догадался барин: привёл Ивана-дурака, посадил его на ковёр-самолет, расстелил перед ним скатерть- самобранку, гусли преподнёс.
«Поклонись! – говорит, – за дары-то». Иван поклонил- ся. Тут барин и вскочил ему на шею! «Играй! – говорит.
– Корми меня! Вези, куда при- кажу!» Иван хотел было от- казаться, да не получается… Какое теперь чудо барин ни пожелает – всё сбывается! А Ивану и невдомек: что чудеса от его, иванова имени, как бы делаются… Иван-то – дурак!
– тоже вроде и при еде, и при музыке… Хитрый барин его
162
К н и г а с л у ч а й н о с т е й
так и зовет: «Хозяин ты мой, Ванюша!» Ох, как Ивану та- кая честь по сердцу!
Что ж, чувствую присутствие умерших, когда пишу, когда живу один… Они – диктуют. Но, как зверь в манеже, не понимаю: зритель или госпо- дин?!
Он и Она бродили по летне- му Крыму. Вдруг Она уви- дела такое, что ни жить, ни