способный удер- жать эту многозначность, как единое целое.
Каким неугасающим талан- том ученика должен обладать каждый учитель!
Почти два века назад Одоев- ский восхищался подвигами русской интеллигенции: «Ду- хоиспытатели!». Теперь – ду- матели… Тихий народ!
Не надо религии. Достаточно видеть в небе Око, которое всегда смотрит именно на тебя…
Когда не вышло равенства с соседом, не тешит равенство перед царём.
Иерархические паразитиру- ющие образования в орга- низме общества напоминают
80
раковые опухоли: колонии их чуждых «клеток» питаются общей кровью; погубят дру- гих – погибнут сами.
Аванс доверия – норма лич- ной честности в общении. Даже если заведомо известно, что рядом лжец, – доверьте… Лжец сам потеряет бесцен- ное.
Идеальная дружба: «Махнём- ся жизнями?!»
Жизнь людей – игра. За пре- делами их игры – жизнь.
Прошлое и будущее представ- ляется фрагментарно, диск- ретно, без плавного течения времени. Это представление сродни чёрно-белому изобра- жению: оно лишено цветного спектра жизни – её радужной неопределённости. Видится только суть: «Да» или «Нет». Само мгновение бытия об- ладает максимальной двойс- твенностью, между полюсами которой и таится всё богатс- тво красок.
Как остроумно: на такси
– с работы! Что нового? Чем
«кормят» «голоса»? Не повы- шаются ли цены на продукты? Да?! На табак? И на спиртное? Ух ты! Работа? Тьфу! Кругом болото. По будням бдим. В субботу на природу педалим, брат: то «газ», то – тормоза
К н и г а с л у ч а й н о с т е й
Домик картонный, раскрытые двери, всех пригла- шают к столу, дом охраняют волшебные звери – в зале, в углу, на полу. Здесь побывали король с ко- ролевой, Кот в сапогах ночевал, заяц учёный там лапкою левой волка нарисовал... Жить в одиночку, конечно же, странно, даже смешно, наконец. Ку- колка дочка, куколка мама, строгая кукла – отец.
81
К н и г а с л у ч а й н о с т е й
Эй! Девочка моя, холодная, как дикое про- странство русской лени… Мне нечего тебе ска- зать. Но, в то же время, слушать я готов твоё молчание без тени утомленья.
82
К н и г а с л у ч а й н о с т е й
По праву присвоения, не чувствуя вранья, упавший на колени, он ей сказал: «Моя!» Ответная монета не может быть иной, – покорена, раздета, она сказа- ла: «Мой!» Казалось, яд признанья, как вечность,
– впереди, но пройден круг желанья и слышится:
«Уйди!» Им общей жизни – мало! Слеталось во- роньё… «Моё!» – она сказала, и он сказал: «Моё!» Как мелочны мгновенья; ни человек, ни вошь, – по праву присвоенья, что отдано возьмёшь!
83
К н и г а с л у ч а й н о с т е й
Святого нет. В том есть ответ, кто вопрошает. Всё смертно, что оковано жильём… Нет, жить не облик человеческий мешает, а – имярек, живущий в нём!
84
К н и г а с л у ч а й н о с т е й
Мы перестраиваем старые ряды, и новый царь меняет командиров, певцы, певцам на новые лады услужливо настраивают лиру. Мгновения бегущая волна опасна и растёт от постижений. И смерти нить, как нить веретена, натянута до головокруженья.
85
К н и г а с л у ч а й н о с т е й
Ну, что глядишь? Всё то же под луною: слова ушли
– стирай, яичницу готовь! Не будет блага, так как нет покоя. И – в пересудах зверствует любовь. Ну, что глядишь? Всё то же под луною. Другой луны, увы, не изобресть. Спасибо, спим ещё к щеке ще- кою. Чаёк гоняем. Сахар есть.
86
К н и г а с л у ч а й н о с т е й
Под микроскопом видно, как силы микромира хаотич- но толкают скопище пыли- нок. Дайте пылинке разум и
цель – она будет продвигаться в одном направлении, прини- мая на себя «полезные» удары и уклоняясь от ненужных. Эта одиночка, как гений, стремит- ся найти «край света». Жизнь остальных – исследование исключительно малой сферы вокруг той точки, которую ус- ловно можно назвать «Моё».
Что за зверь такой – энцефа- литный клещ? Травили его, морили, дустом посыпали… Всё зверье в лесу передохло! И клещи мёрли во множестве. Слабые. А сильные дали та- кое потомство, что его теперь ни один инсектицид не берёт. Вот и мы, здесь наподобие... Всё более жестокие реформы могут довести бюрократичес- кий аппарат страны до такого же совершенства живучести!
Един бог и дьявол, а я – ком- мутатор: то с тем побазарю, то с этим болтну. Живая за- става меж раем и адом: то в пекле поджарюсь, то в небе тону! Я лезвие силы, я чуткая слабость, я взмах амплитуды, я холод нуля! Душа баланси- рует… Твердь, содрогаясь, рождает причуду – беспечных землян. Залейтесь весельем,
уймитесь дорогой, легки и прекрасны! (Я страх хороню.) В любви всё бесцельно. Путь, непути – с Богом! И мудрости древо не спит на корню! Но шепчет дьявол, знаток раз- лада, слова-словечки с улыб- кой кислой… И повторяю я, божье чадо: «Не вижу смыс- ла. Не вижу смысла!» Нет, шепчут оба! – как два разлада,
– слова-словечки с улыбкой кислой… И порождаю я, жиз- ни чадо, слова и числа, слова и числа.
Вот истины – оладушками!
– в рот преподаны, надёжнее пароля. Цейтнот, ребятуш- ки, ребятушки, цейтнот: чем шибче жизнь, тем пакостнее роли. Крупу и сахар тащат бабы впрок. И лучший друг потеет за карьеру. И лезет змейкой правда между строк: жизнь по примеру, право, не премьера! Дубьём подправи- ли духовный эталон. «Кон- чай трепаться!» – слышится с иконы. Ах, наши люди пьют одеколон, без лишних мыслей вставшие в колонны! Как он силён, отеческий обхват! С отечеством, брат, шутки не- уместны. Виват, ребятушки, ребятушки, виват! Просторов тьма, да мало места… Любой из нас – воинственный про- рок. Грехи и покаяния – без меры! Ложится правда паль- цем на курок: жизнь по при- меру – это не премьера…
87
К н и г а с л у ч а й н о с т е й
будет парад после буден, суд, как награда… Но правда есть правда, даже когда мы поро- чим её. На митинг, на паперть! В былом своём заперт снов
Толпа упала на
колени. Стоящие ис- требили друг друга.
Второй слух, второе зрение, второе дыхание. В России всё
«второе» главнее первого.
Если не будет отступников, чаши весов ни к чему.
Летописец, ложь имущий, право имет миру петь.
Искусство ранящего слова
– ничто спокойствию камней.
В дом к мертвецу не досту- чаться.
Доброта – это чувство сытос- ти при пустом желудке.
Поэты есть кричащие, поэты есть поющие, смешные, зава- лящие и даже – малопьющие.
Вспомните, люди, мы всё- таки любим кривду святую, как право своё. Верим, что
часовой – ему спать не дано! Заоблачный кто-то растерян- но замер: мёртвые живы, иль заживо лживы? Неужто не всё ещё в мире равно?! Уставший, бескрылый, явился постылый ангел в шинели кричать на трубе. Взгляды пригнулись, слились, как могилы: было! всё было! всё тропкою сты- лой течёт от гуляний навстре- чу гульбе.
Поведение классического бю- рократа похоже на экспери- мент с летучей мышью, когда она, пользуясь своим природ- ным локатором, бесшумно летит между нитями, на ко- торых подвешены сигналь- ные колокольчики. «Локатор» бюрократа – страх, «нити»
– свод писаных и неписаных правил. Главное умение – су- ществовать тихо, прозрачно! Результат без результата. А колокольчики-то шумят! Шу- мят! Кто же их трогает? О! Опять чьё-то творчество неиз- бежно отмечено рискованным шумом.
Рыба не может уйти за преде- лы реки. Воображение огра- ничено руслом мысли.
88
К н и г а с л у ч а й н о с т е й
Мечта абстрактна, воображе- ние конкретно. Мечта – хищ- ница, воображение – оружие. Воплощение всегда запазды- вает, но приходит обязатель- но.
Черви буквально проходят жизнь насквозь, извлекая из окружающей среды лишь питательные вещества, но ничего из своих жизненных
«постижений» не прихваты- вая впрок, не накапливая, не обременяя себя грузом, меша- ющим движению вперёд. И растущий интеллект до поры до времени питает себя, что- бы расти. Но вряд ли он смо- жет «проедать» неведомое знание, если обрастёт домом, привычками, обязанностя- ми… Только блаженные да святые похожи на нейтрино: везде и нигде.
Удивительно терпеливые су- щества Земли – деревья.
Земля похожа на яблоко. И вряд ли это первое плодоно- шение – человеческий разум. Кто знает, может быть, до нас
«переболели» разумом дру- гие, оставив лишь стабиль- ную вне времени ноосфе- ру – этот невидимый гумус духа? Жизнь Солнца слишком длительна, чтобы на земле приписывать себе пальму первенства! Земля похожа на яблоко. Был когда-то пери- од завязи, цветения, долгого созревания, самой зрелости. Глупо думать о вечном сохра- нении плода. Мякоть вокруг семян природой предназначе- на для их удобрения в буду- щем. Мякоть – еда паразитов. Дайте яблоку разум: что оно выберет?.. Земля похожа на яблоко. Апокалипсис сметёт
Мне тесно жить. Не жить – ещё теснее. Хоть тесен круг, но всё же не петля… Нет силы ждать, не ждать
– ещё страшнее. Рубите сук! Бегите с корабля!
Совсем не обязатель- но мчаться в глушь, чтобы получить одиночество. Доста- точно жить по другим меркам.
89
К н и г а с л у ч а й н о с т е й
прочь миллиарды. Останутся единицы. Семена. Боги. Эво- люция морали поднимется на одну ступеньку. Боги – семена предыдущей цивилизации.
Уравняйте вашу любовь меж- ду прошлым и будущим. И тогда настоящее покорится вам, так как не останется в бегущей во времени «точке опоры» – жизни – любви эго- истичной.
Вот растёт на прекрасной земле прекрасный и вечный цветок. И его воспевают. Вот увидели поле вокруг – и вос- пели его. Вот пришёл садов- ник, огородил цветок, назвал поле своим и стал править и ухаживать. Воспели садовни- ка. Воспели свободу. И пост- роили Дом. И наказали детям: воспевайте цветок, садовника, дом. Но не поняли и прокляли того, кто увидел небо в