и с её истоком – в молчании. Ведь и вправду заманчиво: обойдя Вселенную взором разума, запечатлев в себе все её до- ступные звёзды, вернуться к животной простоте. Что на- зывать «собой»? – этой «луко- вице» ни конца ни краю нет!
Следователь мыслит составом преступ- ления. Создающий причины – мыслит составом благоде- яния: прекрасными соучастниками, облег- чающими обстоятель- ствами, восхищенны- ми свидетелями.
Оттого и жив Дракон вечно, что кусает самого себя на- смерть. И чем ближе к этой точке – не то конца, не то на- чала – тем безобиднее слово, верный друг твой и поводырь от немоты младенческой до немоты иных морщинистых лет – где лишь усталость да пресыщенность.
Работа – это не часть жизни. Работа – это вся жизнь! Ре- зультат её долго ещё может звенеть эхом в причудливых коридорах времени. Вот что удавалось неоднократно за- метить: человеку доступно самостоятельно изменять форму своего сознания, а уж в изменённую форму новое со- держание вливается без осо- бых кажущихся усилий, авто- матически, безусловно. Есть форма – есть содержание. Универсальный ток жизни насыщает всякую приготов- ленную полость. Только при- готовь! И тогда содержание становится… рабом формы! И кто сию цитадель охраняет? Слово!
Видящего соблазнят таки заманчивые картинки, слы- шащего – оболтают, запоют умелые сирены, а жреца телес захватит культ воздержания или разврата. Куда идти? Как? Неужто: не видя, не слыша, не ощущая? Молча! Воистину парадокс: отказавшись от все-
105
К н и г а с л у ч а й н о с т е й
го, ты обретаешь всё. Ну, эту шутку природы ещё прапра- щуры наши нащупали. И ещё: надо, пожалуй, не писать, не проповедовать формулировки жизни, а учить формулиро- вать. Тогда и стадо баранов может превратиться в сво- бодно собравшееся сообщес- тво, где каждый – сам себе вожак. Утопия? Возможно. Сверхсложность для просто- го, неискушенного ума равно- сильна молчанию. Жизнь, как рукопись; если рукопись не в состоянии говорить за себя
– это плохая рукопись. Выше высокого – говорить молчани- ем. Кто так умеет? Язык этот дан лишь великим бедам и ве- ликой Любви.
Сегодня Любимая неожи- данно спросила: «Почему человек, когда живёт один, суетится меньше, чем когда начинают жить вдвоём? Ка- залось бы: должно быть лег- че?!» Отделался шуткой: «За- поведано заботиться о себе после того, как позаботишься о ближнем. Пока ближнего нет – о себе можно вообще не заботиться, то есть свободно- го времени сколько хочешь. А встретились: ты – о ней, она
– о тебе… Кто кого? Кто впе- рёд? Кто больше? Кто лучше? Чего уж там: теперь жить, считай, некогда! Одна забота
– заботиться. Забота на забо-
ту – забота в квадрате!» Лю- бимая не смеялась. Любимая
– женщина. И субъективное слово для неё объективно, как точные цифры.
Не для узнаваемости сюжет- ной игры составляются эти строчки, а для большой мо- заики по имени Жизнь, где элементы могут появляться в повторении, а могут мель- кнуть лишь единожды – осо- бым штрихом, особым от- тенком; но без этой мелочи, кто знает, вдруг да не полной получится картина? Нынеш- ние люди – не все, но очень и очень многие, – напоминают всё больше безоглядную, са- моуверенную дурочку, дрянь- потаскушку, которая жить без того не может, чтобы не за- ткнуть, не запечатать все свои дырочки, все свои щели. Уж напоминал об этом, да труд- но удержаться, как старику от ворчания. Шестилетний сы- нишка – у телевизора. Жена
– у телевизора. Брат – у теле- визора до поздней ночи. Са- димся за стол ужинать – надо включить радио, заткнуть пус- тоту меж нами, а то невыно- симо, а то страшно ощутить, что все мы тут не те… Не те… Принадлежит ли Слово нам так же, как принадлежит сам факт собственного рождения, или мы его берём у природы в аренду, чтобы использовать,
106
К н и г а с л у ч а й н о с т е й
как отмычку; чтобы отлитая в сочетаниях звука или графи- ческих символов тайна пере- стала бы быть тайной? Сло- во – костыль для души, счёт
– посох логики. Человек, как лодка: через чувства-дырки в него вливается влага мира. И пошёл бы он ко дну, да умеет всё время «наговором» своим наращивать борта – увеличи- вать запас плавучести жизни. Слово! Оно волшебно, оно умеет бежать впереди време- ни и обезвреживать смертель- ную неожиданность событий. Не надоело ли тебе, человек, бороться за вечно тонущий твой корабль, за худую свою посудину? Надоело! Ещё как надоело! А что, если заткнуть чувства-дырки? Как? Ведь давление внешней вселен- ной беспощадно превосходит твои встречные внутренние потуги. Ха-ха! Вселенная
Не заставишь того, кто не может заста- вить себя. Любая
«застава» отделит борца от лентяя.
играет с тобой: она давит на тебя точно так, как ты на неё
– не больше… И ты уже не понимаешь совсем: тонешь или нет? Заткни чувства-дыр- ки грубо и примитивно – кое- что прояснится: чужая коман- да лишит тебя собственного голоса. И это тоже молчание. Но не высоко оно, тягостно. Словно вновь чуешь: неве- роятен путь от молчания- неведения до абсолютного молчания, оплодотворённого знанием. Где ты сам? Где мы все? Сквозь дебри первобыт- ного мычания продираемся мы друг к другу, чтобы убе- дить в чём-то своём, или, на- оборот, понять чужое. Только влюбленные и непримиримые враги умеют разговаривать говорящим взглядом. Удел остальных – слово в горле. Это крик роженицы, это мука и счастье. В слове рождает-
В человеческом по- ведении «верх» берёт то голова, то серд- це… Если «наверху» сердце – женщина
у руля, если голова,
– мужчина.
107
К н и г а с л у ч а й н о с т е й
ся человек, здесь рождение и смерть ходят в обнимку. Ну, что? Боишься? Боли боишься? Тогда заткни свои дырки глаз цветным телепотоком, проде- монстрируй, как благо можно употребить во вред, и – живи мертвый: нечего больше спа- сать. И ещё: если есть где-то Слово Божие, то все мы – его
«провинциальная пресса»… Управляет зависимость. Уп- равлять человеком можно, сделав его паразитом! Управ- лять, дав ему уверенность, что он это делает сам. Иезу- итство – высший пилотаж подлости. В журнале «Поль- ша» вычитал как-то заметку об исследованиях учёных. Оказывается, в организме вы- рабатывается никотин, есть своя маленькая «табачная фабрика». Вырабатывается его ровно столько, сколь необ- ходимо – микродозы. А если закурить? Внутренняя «фаб- рика» не выдержит конкурен- ции, разорится и перестанет существовать. А если теперь бросить курить? Организм взбунтуется: никотин давай! Свой он вырабатывать уже не хочет, разучился, привык к дармовому, пришедшему извне. То же – с алкоголем. То же – с сахаром. Внешнее изобилие убивает внутренние клеточки-труженицы, у них там начинается безработица, мор и вырождение ремесла.
Человек превращается в пара- зита, подвязанного на шланг внешней подпитки. Вот этим- то шлангом и можно вертеть, как хочешь, можно даже на- прочь пережать – очень эф- фективный и, главное, вполне массовый способ управления на уровне физиологии. Без- действующие внутренние
«фабрики» – атрофируются. Обычные продукты становят- ся желанным... наркотиком. Организм справедливо кри- чит: «Дай!» Своё произвести не в состоянии, забыл за не- надобностью что и как полу- чается. Для каждого чувства- дырки можно подобрать свой наркотик. А нельзя ли подвя- зать на «шланг» и духовную часть человека? Как это не- льзя?! Ещё как можно!
...Сегодня в нашем доме были гости. Общение состояло из двух видов коллективного вза- имодействия – процесса еды и телевизора. А если отобрать это? Возникнет ужасный, страшный вакуум примитив- ного, обнажённого и урод- ливого бытия. В эту тишину, в эту случайную «полость» не заткнутой жизни лавиной обрушится вечное: кто ты? зачем ты? чего хочешь? ка- ким словом ты ответишь небу, взглянувшему вдруг на тебя испуганными глазами соседа по столу? И ты, и он – немые. Ведь каждому знаком этот не-
108
К н и г а с л у ч а й н о с т е й
слышный, полузвериный вой тоскующей души, знающей о звёздах и не могущей до них дотянутся даже в мечтах: «А-
а-а-о-у-у-э-ы-ы!!!»
– Выпьем за всех нас! – гордо сказали гости и стали сорев- новаться в аппетите. Потому что когда умирает в челове- ке внутреннее соревнование, умирает и внешнее.
Присмотритесь, люди доста- точно охотно прощают от- рицательные отклонения от существующих норм жизни. Срабатывает сравнивающий механизм самооценки: видя рядом падшего, нормальный эгоист ощущает своё превос- ходство, свою самоценность и возвышенность. Рабство, фашизм, большевистские концлагеря – всё это оттуда, где мерзавец, возвысившись над оскотинившимся стадом, объявляет себя Первым. Ка- кова истинная цена такому самозванцу, известно. Даже юмор его построен зачас- тую на… пинках и тумаках. Вспомним немое кино: удар, падение, травма – все хохо- чут. А современные мульт- фильмы? То же самое! Физи- ческое издевательство одного живого над другим живым вызывает счастливый детский смех. Антивоспитание! Нара- батывается знакомый стерео- тип: зверство, самодурство
Думать следует лишь тогда, когда
не знаешь. Знающие
– не думают.
силы (особенно справедливой силы!) – это очень хорошо, это замечательно, это смеш- но. Чужие тумаки станут тво- ей весёлой школой. Но ты не будешь таким. Ты – другой… Увы, заклинания на благость и преподанная практика ред- ко сходятся в одном характе- ре для выяснения отношений. Ха-ха-ха! Жизнь отребья – это смешно, это можно использо- вать, это автоматически при- числяет наблюдателя к клану избранных, более совершен- ных существ... Культ Первого выдаёт его стремление к