ых калорий. В России всё наоборот! Удобнее наблю- дать на выходе. Например. За день производится средне- статистическим индивидом двадцать сантиметров кала средневязкой консистенции, за десять дней – два метра, за пятнадцать лет, в среднем, – два километра, за жизнь – че- тыре-пять километров. Жизнь человека можно измерить не только в единицах времени!»
Как отучить женщину курить? В семнадцать лет – никак. В тридцать можно поставить её
перед зеркалом и спросить о шелушащейся коже: «Это что за потаскуха?» В девяносто
– тоже никак, но обязательно следует покупать ей сигареты покрепче и не терять надеж- ды, что она всё-таки умрёт.
От пронзительной искрен- ности дилетанта небеса мо- гут плакать горше и смеяться сильнее, чем от высочайшего, но повторяющегося искусства виртуозов.
Жизнь жены – качели. А я-то кто для неё? Два столба с пе- рекладиной!
Воистину: работа – лечит! Причём, лечит так, что «боль- ной» после выздоровления становится здоровее прежне- го. Где ещё есть такой врач?!
Каждый день стал говорить жене слова о любви, как она
Идеализм уповает не на свою выгоду. По- этому на него нельзя положиться.
179
К н и г а с л у ч а й н о с т е й
нием и любовью! Проснулся. Пришёл на работу. Вижу, С. сидит в своем кабинетике, рад меня видеть. А я не рад: жаль гроба.
Грех – это когда внутри тебя тьма.
того хотела. В конце концов, это её перестало интересовать
– можно теперь поговорить и по-человечески.
В нашем доме все строите- ли: муж строит мебель, жена строит глазки.
Сон такой. В отпуск никуда не поехал, а стал на садовом участке, в маленькой столярке тесать себе гроб. Из хороших досок, очень старательно. Почти месяц работал – от- лично получилось. Поставил гроб в комнату, постелил в нём и стал спать. Потом запа- ковал понадёжнее и на чердак поднял – до востребования. Очень был рад и удовлетворен собой. Но тут получаю я во сне известие: мой друг С. по- мер, и гроба-то у него как раз нет. Чёрт! Отдал я ему свой гроб, сделанный с таким тща-
Ещё сон. День выноса. Я таки лежу в гробу. К моменту выно- са в комнате собралось много разного народа. А жена спря- талась на кухне и не выходит. Слышу, зовут её попрощаться с любимым мужем… А она как вдруг закричит: «Вы же видите, что мне и выйти-то не в чем! Даже платья чёрного нет!»
Древний и прекрасный празд- ник людей, их неиссякающей веры в справедливое и вы- сокое примирение. Человек улыбается человеку. Чело- век желает человеку добро- го счастья. Улыбка на лице и мир в сердце поднимают че- ловеческую душу над лихом и бедой. Человек с миром в сер- дце говорит: путь борьбы об- речён на поражение. Действие порождает противодействие. Это не может продолжаться бесконечно. Это грозит кра- хом и гибелью. Лучшая гар- мония – мир и сотрудничество всего живого; в противодейс- твии, но не в борьбе за победу. Жажда всеобщей великой по- беды – жажда тирана и заво- евателя! Улыбнись, человек! Пожелай ближнему своему
180
К н и г а с л у ч а й н о с т е й
свободы и света! Слишком долго ты, и твой ближний
«боролись»: за единомыслие, за безоговорочную дисцип- лину, которая подменила со- бой культуру, за досрочное выполнение неизвестно чьих заданий, за… Господи! За что только не боролись! Настоя- щее движение однажды пе- репутали с борьбой на месте
– бессмысленной и беспощад- ной. Тот, кто жаждет реванша в борьбе, ищет противника так, как друг не ищет друга. Враг должен быть выдуман, если победитель ищет свою выдуманную победу. Враг
– смысл его жизни! Не оста- лось врагов вокруг? Ничего! Сознание «победителя» най- дет их и внутри себя… Дви- жение – это жизнь, преодоле- ние, благородство настоящего самопожертвования; борьба
– это подвиг во имя приказа, это слёзы, это ненависть, это обман. Вспомни своё главное имя: оно точно такое же, как у твоего брата и твоей сестры
– Человек. Вам нечего и неза- чем здесь делить. Погибли в огне приказов самоуверенных лжепасторов и лжепророков храмы, народы, книги. Да, они ушли. Но они обязатель- но воскреснут, им не суждено уйти навсегда, потому что ос- талась в людях светлая вера. Вера не в приказы и «осознан- ную необходимость», а вера
в мир и радость познания, радость рождения и строи- тельства жизни. Вера лицом к лицу стояла перед безвери- ем, которое могло бросить её в психбольницу, в тюрьму, могло выслать вон из страны. Веру вели любовь и терпение. Безверие поклонялось борь- бе и злобе. Вера воскресает всегда. Медленно, осторож- но, в каждом из нас, в каждой уставшей и обозлённой душе. Господи! Мы устали верить в борьбу, сделай так, чтобы мы поверили единственно
– в любовь! Пело радио: «Мы рождены, чтоб сказку сде- лать былью…» Сделали! Сел Емеля-лентяй на волшебную печь и стал издавать указы, чего бы «по щучьему веле- нию» надобно исполнить. Да не исполнилось. По капле, по шажочку взойдет вера в доб- ро. И только тогда возвысится жизнь. И не будет милицейс- кий заслон держать оборону храма в пасхальную ночь, не будут брандспойты поливать водой любопытствующую толпу подвыпивших безбож- ников, не будут… Потому что дело, собственно, даже и не в Боге, а в нас самих. Это ведь обывателю адресовано: «Во- истину воскресе!»
Обликом А. напоминал спив- шегося Буратино… Б. был похож на спившегося Кар-
181
К н и г а с л у ч а й н о с т е й
лсона… В. выглядела, как спившаяся Золушка… Уди- вительно! Применение слова
«спившийся» к обаятельным героям детских сказок сразу превращает их в ярчайших представителей русской тра- гедии.
От чего теряет равновесие душа? Даже при трезвом теле она «опьяняется» лестью, зло- бой, завистью, жадностью, но с особой силой – жалостью к себе! И тогда «вестибуляр- ный аппарат» души перестает работать. И душа валяется в грязи.
По мере увеличения горизон- тов жизни табу на грехи исче- зает. Внешнего бога можно и нужно уравновесить богом внутренним; человек – сере- динка между ними: решай, как и куда качнёшься?
Народная сказка – душа на- рода. Буквально. Исследовав сказку, можно обнаружить в душе народа самые уязвимые места и безошибочно манить его, обманывать, эксплуати- ровать «через мечту». При- чём, пойманный за душу, на- род так и не поймет до самой своей гибели – от чего вдруг плохо-то стало? Народ – это Ахиллес, а сказки – его Ахил- лесова пята.
Это твоя жена? Моя. Это твои дети? Нет. Чьи же они? Это её дети. Почему?! Потому что она одна их хотела. А ты? Я только исполнил. Значит, это всё-таки твои дети? Нет. По- чему? Потому что я не звал их.
Мир изменяется ежемгновен- но! Как минимум, скорость его изменения близка к ско- рости света или равна ей. В этом эстафетном кипении мгновений обновляется всё сущее; для одинаковых эле- ментов важна синхронность обновления и совпадение на- правлений – тогда, подобно двум едущим по дороге с оди- наковой скоростью составам, мы можем взаимодейство- вать и наблюдать друг друга на «медленном» плане, т. е. в относительной неподвижнос- ти; а расхождение скоростей жизни, скоростей обновлений
«в миге» приведёт к мгновен- ному исчезновению предме- та-попутчика: живой формы, камня, излучения и т. д. Собс- твенно, никакое физическое передвижение невозможно без этого ежемгновенного обновления мира; благодаря такой «генерации» и происхо- дят многие явления, именуе- мые приверженцами относи- тельных констант чудесами. Именно синхронность резо- нансного существования даёт
182
К н и г а с л у ч а й н о с т е й
картину относительной ста- бильности и неподвижности
«подобного в подобном». То, что ты представлял из себя ещё секунду назад – неверо- ятно далеко по отношению к тебе теперешнему! Каков же практический вывод из всего этого? Он очень прост: жить можно не со скоростью шага или времени – жить можно со скоростью мига! Причём, жить с этой скоростью совсем не обязательно в единственно известном нам направлении. Воистину: мир не знает гра- ниц! Границы ты выдумал сам.
Как всё было серьёзно! На ли- цах вождей племён читались мужество и скорбь, фараоны потрясали мир невиданной организацией людей-рабов и невиданной жестокостью, кочевники неулыбчиво вери- ли в свою великую миссию; приходили на землю веры и верования, орудия и оружие: менялись эпохи, менялись лица, менялись рабы и прави- тели, но единым во всех веках оставалась – серьёзность; за неё умирали, за неё заставля- ли умирать других: сколько пиратских ножей потонуло в крови, сколько кровавых при- казов отдали цари и генералы, сколько пуль нашли своих об- ладателей! – во имя чего? – не во имя ли того, что нельзя
улыбнуться ни палачам, ни жертвам, потому что они за- няты очень серьезной игрой, именуемой Жизнью? Но – об- ратите особенно пристальное внимание! – серьёзность при- суща лишь настоящему; едва пройдет время, едва рухнут представления эпохи о себе, о человеке, о мире, как тут же, увы, с опозданием, приходит улыбка снисходительного по- нимания. Улыбка прошлого почти безопасна для настоя- щего, как безопасна для на- стоящего и улыбка далекого будущего-фантазии: себялю- бива и недотрожна только узкая полосочка существова- ния – сегодняшний день и всё то, что с ним тесно связано. Все трагедии происходят от серьёзности: этот тезис мож- но развернуть в широкую фи- лософскую панораму. Но речь о другом. Вчерашние траге-
Движение означает смерть точки.
183
К н и г а с л у ч а й н о с т е й
дии человечества стали се- годня развлечением, фарсом, острым сюжетом для боевика. Не больше! Хохочут над ца- рями, рыцарями, альтруиста- ми-революционерами, мона- хами и юродивыми: пр-