принципе нет никакого зуда, дребезга, высоковольтного напряжения, проклятой суеты, чесотки и козлищного запаха. Поняла? Семью свою люди чуют, и своих находят всюду: на танцах, в купе поезда, в книгах или в храмах, во временах человеческой памяти или даже в чёрных зёрнышках эгоизма, предательства… Да, да! Семья может быть малюсенькой, меньше самого человека, а может стать огромной — величиной во весь мир! Своя семья! Не только по крови. От тебя, родная, всё зависит. Какой сама станешь: большой или маленькой.
— Большой! Большой!
— Дуй на свечки, дуй! Сколько задула, восемь? Дай я девятую задую за тебя. Можно? Ф-фф-фу!!!
— Посмотри и забудь! В этом альбоме, девочка, отражается вся твоя предначальная жизнь. Грустная, в общем-то, летопись. Потому что сбывшаяся личная история уже не годится для жизни, она годится лишь для воспоминаний. Какое самое главное «детское» слово ты выучила здесь? Правильно: «Нель-зя!!!» Ничего нельзя. Особенно — оглядываться. Ну, иди за Мамой. Иди, не оглядывайся. Посадку в самолёт уже объявили.
……………………………………………………………..
— Тихо-то как в квартире, Лёлик. Будто все уже отпраздновали и разошлись, а гроб вынести — забыли… Как же так, Лёлик? Слышь, пернатый, я ведь уже почти трижды тебя пережил. Это нечестно.
— Какой сегодня день, Генерал? А время года? Осень? Почему портрет Мамымамы в траурной рамке? Как погибла?! Иконы не падают со стен храма просто так. Прямо в висок во время службы? Мгновенная смерть? Это — знак! Сколько я был в запое, Генерал? Неужели две недели? Знал бы, не вышел. У вас тут, на земле, так плохо! Генерал, разбудите меня весной. Что это? Крестик? Зачем? Мамамама завещала? Мне?! Внучке? Генерал, сгоняйте в магазин за добавкой и ложитесь рядышком. Диван велик! Лёлик, ты здесь? Ой, не могу! Смотрите, Генерал, пернатый пьёт «красненькое» из пробки. Что, друг-птица, голод не тётка? Я тебе покажу суку, я тебе покажу! Разговорился тут, филолог зелёный! Где похоронили старушку? Прямо около храма? Надо ж, какое удобство!
— Не подходите к телефону, Генерал. Вы что, забыли: мы никого не хотим ни слышать, ни видеть. Мы — отшельники на полном самообслуживании. Лежите, Генерал, лежите спокойно, в этом положении вы удивительно похожи на человека. А я буду каяться. Хотел перед Мамоймамой блеснуть рефлексией, да не успел. Блесну перед вами, тем более, что деться вам тоже некуда. Генерал, судьба уготовала нам редкое испытание: мы — карцер друг для друга. Считается, что вы не умеете думать, а я, считается, не умею жить. Знаете, Генерал, я очень привязался к девочке. Жизнь есть жизнь, но я ничего не могу с собой поделать — внутри меня кто-то непрерывно произносит укоризненные речи. А я непрерывно оправдываюсь. Так тяжко! Генерал, у вас есть душа? А в каком она, интересно, звании? Шучу. У всякого генерала душа генералиссимуса! Опять шучу.
— Ха! Вы всё-таки прочитали книгу? Ту самую, что мы делали для вашей дуболомной конторы? Ха-ха! А-аа… Задело, говорите? Что ж, вы на сей раз прочитали не «памятный холмик» слов по поводу юбилея, а те «дурацкие сентенции», которые проскочили мимо вашего самолюбия. Знаете, Генерал, куда они проскочили? В вашу голову и в ваше сердце. Я рад. Это книга теперь — читает вас! Она — живая! Существо со своей собственной душой! Поэтому она, как ребёночек, растёт во времени и становится взрослой. Поздравляю: дитятко уже отряхнуло с себя прах ваших самолюбований и принялось за дело. Как за какое? Генерал, если честно, то вы не хуже меня знаете: мы не можем воспитывать друг друга — можем лишь в хвост и в гриву драть самих себя. Это у них на земле называется самовоспитанием и самообразованием. А для того, чтобы замечательное «сАмо» получалось самО, — обязательно потребуются вокруг и воспитанные, и образованные… Генерал, допивайте свой стакашек и ложитесь. В горизонтальном положении тела мысли подобны облакам: плывут, плывут куда-то… Ложитесь, поплаваем. Ваша старость намного опередила ваш возраст. И, кстати, знаете, маразм намного лучше склероза — он никого не заставляет мучиться от потери памяти… Генерал, я готов спонсировать вашу внутреннюю пустоту новыми звёздами. Не надо, не вспоминайте про дочь… Лучше я сам повспоминаю. Лёлик, хочешь ещё красненького? Шш-шшшш! Ах, какой молодец! Чудо, а не птичка. Жаль только, что без усов и не рисует. Пей, милый, пей. Логики внутри черепа нет. Ваше здоровье! А я, брат Генерал, вот вам что заявляю: чем доступнее становится для человека мир внешний, тем круче расплата — недоступнее мир внутренний. За бирюльки здесь мы втридорога заплатим тем, что у нас «там»… Пей, Лёлик, пей, милый. О, Генерал уснул? Начитался. Та-ак, а носочек-то дырявый… Спи и слушай дальше, человек государев! Лёлик, у тебя есть клетка и ты счастлив. Но не потому что клетка, а потому что: дверца не заперта — раз, форточка открыта — два, и красненькое в изобилии — три. Сам ты козлище! Не обзывайся, а то «раз-два-три» отменю. Генерал, эй, Генерал? Спит… Лёлик, ты знаешь, как кошки скребут на сердце? Не знаешь. Ты никогда не был сердцем. Ты был только кошкой. Ты всю жизнь спал, как этот… Шипел и мурлыкал, и снова шипел. Ах, Лёлик! Наше воспитание — «троянская матрёшка». Пока разберутся, пока-то сам разберёшь… Знаешь, однажды малышка попросила денег у меня в долг. Понимаешь, в долг?! Я дал. А потом она накопила, экономя на обедах в школе, и отдала долг обратно. И я заставил себя его взять. Чуть не заревел от такого родительского свинства. Но надо! Лёлик, какая же я сука! Да, ты прав, и жопа тоже. Лёлик, человек должен уметь брать и отдавать одинаково легко. И, знаешь, отчего меня до сих пор ломает? Я брать не умею. А как она разделяла людей на «ты» и «вы»! Кто живой — ты, кто не живой — вы. В один день одному и тому же человеку могла и выкать, и тыкать… Ни разу не ошиблась! Эй, Генерал? Мёртв до утра. Лёлик, хочешь, я покажу тебе, как надо вылетать в форточку? Что ты заладил: жопа да жопа! Красивое, между прочим, слово! Сексуальное. А, помнишь, она своровала из кошелька деньги? Никто и слова ей не сказал за это. А если бы сказал — воровала бы и дальше. Жопа! Так точно! В педагогических целях аж неделю одну крупу с водой рубали. Смешно. А потом у неё видения начались по ночам. Церковь, ангелы и всё такое. Бабушку тогда пришлось в очередной раз высечь. Теперь стыдно. А конфликты в школе и во дворе чего стоят! Внутри у большого человека своя собственная толпа шумит: мысли там всякие, идеи, образы, много-много точек зрения… Малышке всегда трудно было в местном коллективе — и молчать трудно, и вслух говорить ещё труднее. Знаешь, кто научил её этому? Нет, не я. Привычка думать постоянно — защита от «толпы». Привычка научила. Лёлик, наша толпа — это «все, как один». Ни мыслей, ни много-много вариантов судьбы… Мама, кстати, из своей Америки звонила. Каялась зачем-то. Два часа на телефоне висела. Лёлик, скажи, я похож на помойное ведро, чтобы принимать отходы чьей-то нравственной и психической жизнедеятельности? Ш-шшш! Значит, похож. Мама только один час по настоящему искренне в своей жизни орала, когда дочь из неё вылезала. Больно было. А я девять лет молча ору — малышкина душа из моей вылезает. Дух от духа! Ха-ха-ха! Будешь ещё из пробочки? Молодец, Лёлик, ты верный друг. А этот — спит… Он всю жизнь спит. На земле нас с ним ничего не объединяет: ни тоска, ни бездомность, ни разочарование. Это не странно. Нас объединяет то, на что мы все вместе согласны смотреть. Ребёнок! Если с ней что-то случится — мы все «распадёмся». Не обязательно должна случиться какая-нибудь смерть. Тьфу-тьфу-тьфу! Девушка может просто стать самовлюблённой дурой. Как вы, Генерал, например. Частичная смерть личности — тоже смерть. В человеке одно отравленное или мёртвое качество, убивает все остальные. О, мы проснулись! Лёлик, ты можешь прошипеть, как боевая армейская труба? Ну, при чём тут «вы слушаете «Голос Америки» из Вашингтона»? Какой сегодня день? Оп-ля! Лёлик, есть повод отпраздновать трёхлетие со дня твоей последней кончины. Ну, за твоё здоровье на том и на этом свете, друг! Что-что вы там лепечете насчёт порядка и порядочности? Между прочим, Генерал, вы цитируете книгу. Автор польщён. Ваша «правополушарная Золушка» явно стремится на бал, где с хрустальной туфелькой наперевес рыщут «левополушарные принцы». Вам нравится метафора? Генерал, диван в вашей должности полезен всегда. Хороший генерал — это спящий генерал! Почему сегодня я ненавижу писать книги? Потому что в этом нет никакого смысла. Я пишу их теперь устно. Дети — вот наши книги! Впрочем, кто кого пишет и кто кого читает — не разберёшь. Генерал, она, доченька-подружка, однажды так и спросила: «Моцарт, ты ведь называешь «смыслом» то, что ещё не названо?» Шустрая девочка получилась. Сразу в зерно вцепляется. Что у нас в центре каждого зерна, Лёлик? Ну-ка, ответь! Нет, не жопа. И не сука. Лёлик! В центре каждого зерна, в самой его серёдочке находится удовольствие. У-до-воль-стви-е! Понимаешь? Очень хитрая такая память жизни. И если это удовольствие разбудить — оно начинает расти и становиться самим собой. Главное — не изменять своему удовольствию. Никогда, нигде и ни перед кем. А то Генерал какой-нибудь вырастет. Ха-ха-ха! Генерал, вы почему даже не защищаетесь? Цинизм таких шуток нельзя оставлять безответным. Иначе у нападающего может развиться неизлечимая болезнь — совесть. Господа! Удовольствие ребёнка и удовольствие родителя, ясное