< 2 >

лах пессимизмом. Иди на куда-нибудь, Моцарт. Мне укол пора делать. Инсулин принимать. А ширяться, как ты, наверное, догадываешься, лучше всего интимно. Мне нравится жить без свидетелей. Извини уж.


— Ма! Алё, ма? Это я. Он сказал, что никогда не покончит жизнь самоубийством… Ма, я так испугалась! Зачем он это сказал? Он вообще не ходит в больницу, он говорит, что ещё ни один не ушёл живым от врачей… Да, я его убеждала, но он твердит, что врачи ни за что не отвечают, что здоровые люди их не интересуют, потому что здоровые — это отсутствие денег для врачей, да и больные им не нужны — просто по причине национально-профессионального и нравственного пофигизма. Они, мол, просто развлекаются: любого здорового готовы свихнуть на какое-нибудь лечение и постоянный приход к ним. Как попы, говорит он. Нет, ма, я не издеваюсь, я вполне уважаю твои религиозные чувства, но ты же сама видишь, какая шваль сегодня собралась у церковных кормушек. Извини, ма, извини. Конечно, Лёлик не святой, но я к нему привыкла. Он очень хороший, просто ему не повезло в жизни. В браке? Дай сосчитать… В браке с ним мы прожили восемь лет. Нет, ма, ты не права: личная жизнь у людей может быть какой угодно, а вот относиться друг к другу надо по-человечески, что бы ни произошло. Да, ты так меня и учила. Я слежу, слежу за ним. Это даже хорошо, что наши квартиры рядом. Он иногда сам стучит в стенку. Издевается, когда я с кем-то: слышимость в наших домах сама знаешь какая. Жаль, конечно, что я так и не смогла забеременеть от него. И от других не получается почему-то. А ведь уже тридцать девять. Ма, ты ведь меня поймёшь, если получится? Спасибо, родная. Я тебя очень люблю. Ну, что ты! С кем попало я не сплю. Я же выбираю. Я всё-таки дизайнер с высшим образованием, вокруг меня вполне приличные люди.


— Господин Генерал, разрешите, я поясню суть предлагаемых действий. Спасибо. Сейчас, как вы знаете, к любому юбилею корпоративные организации стараются оказаться не просто в ситуации саморекламной кампании, а задать действиям «долгоиграющий калибр» — выпустить солидную книгу, например. Особого рода историческую «визитку», по которой можно судить и о глубине ума авторов-участников, и о чистоте их человеческих чувств. У вас, наверняка, есть продукция подобного рода, подаренная коллегами…
— Да этого говна сейчас — завались! Цензуры нет, типографий полно. Вот, смотри сам. Госбезопасность нашлёпала свой «дембельский альбом»: одни «весёлые картинки», да мало-мальский текст из стенгазеты… А на кой? Даже родные дети эту муру хранить не станут, да и нормальные мужики пустую лаковую дрянь тоже выбросят. Зачем, спрашивается, два миллиона угробили? Зато ведь на торжественном вечере всем, даже самому Президенту, одноразовую дорогую игрушку вручили. С глянцем и в суперобложке! Ишь, фолиант! Килограмма на два потянет. Бумага — мелованная, печать — цветная. И другие выпускают не хуже. О чём, спрашивается, писать? Очерки всякие, биографии делают. Думают, что их напечатанные морды и список наград — самое лучшее, что есть на свете. Так? А большинство ещё и в историю обязательно ударяются — примазывают себя к чему-нибудь достойному из прошлого. Без этого, конечно, и нам не обойтись сегодня. Трудно выделиться. Поэтому мы ищем нестандартное решение, не такое, как у некоторых. Представляешь, управляющий банком мне впаривает с большой такой гордостью: «Мы существуем с 1841-го года». Умора! Кто «мы»? Приписали себе имя покойника и притворяются теперь его наследниками. Я дурака пытался образумить: «Хорошо, с исторической датой согласен, но ты-то здесь при чём?» Не понимает. Сегодня те, кто у руля, прошлое грабят не хуже мародёров!
— Господин Генерал, вы очень умный, мыслящий человек, и мне особенно приятно, что наши взгляды на историкообразующие проекты совпадают. Создание контента требует…
— Какого ещё контента?
— Содержания, то есть. Создание эксклюзивного содержания на основе материала заказчика требует очень длительной и кропотливой работы целой бригады разноплановых специалистов. Работа оригинальная, высокопрофессиональная и тщательная, и она длится не менее года. Это вполне естественно. Время при творческой «беременности» не стоит торопить. Идеи зарождаются, вынашиваются и находят свою окончательную форму не так быстро, как хотелось бы. Выражаясь образным языком, можно сказать, что хорошая смысловая и художественная «начинка» — самое ценное в книге. А типографский тщеславный «пирожок» можно ведь испечь и с пустыми страницами — цена за печать от этого не изменится. Понимаете?
— Хорошо, Моцарт. Я мастерам доверяю. Выходим на договор. Кладу двести пятьдесят на весь ваш «контент», больше дать не могу, лучше и не торгуйся, скажи спасибо, что и это пообещал. Времена трудные. Типографию в конце «закроем» каким-нибудь взаимозачётом. У нас есть для этого свои, внутренние схемы. Всё? Всё! Жду через два дня в это же время с готовым договором. И приложи подробную калькуляцию и календарный план производимых работ. Удачи.
— Спасибо. Было очень приятно убедиться в полном совпадении наших мировоззренческих позиций.
— Ещё раз удачи. Работай.


— Алё? Гиви? Ты знаешь, у меня только что был редактор. Фамилия? Моцарт. Ха-ха, тот самый, конечно, тот самый! Я ему для нашей конторы кой-какую «музыку» заказал. Книгу надо бы сделать, нельзя от других отставать, а то совсем дарить нечего. Ни приезжим, ни своим. Деньгами в конвертах и дорогими побрякушками все уже наелись до самого не хочу. Чего-то особенного уже всем надо б… Выделываемся друг перед другом, как директора зоопарков: чьи мартышки симпатичнее? Ну да, мужик, вроде, умный, в глаза смотрит, честный, как дурак. Я его на «лимон» где-то, как минимум, наколол. Он даже не пикнул. Нет, откат просить не резон, совесть надо иметь всё-таки. Нет, совсем не торговался. Херово, видать, живёт. Но я навёл справки — пишет, говорят, нормально. Нет, сам ничего не читал ещё. Ну, бывай, дорогой. Целую. Звони. Что ещё? В баню опять? Нет, пока не могу. Дела. Конечно, дела. Думаешь, у меня их совсем не бывает? Ха-ха! А что за девочки? Ладно, успеем ещё посмотреть на голые попки. Живи с Богом, Гиви. Пока, дорогой.


— Лёлик! Нам срочно нужен юридический адрес и свой бухгалтер!
— Минутку! Туки-туки-туки! Но учти, я – ни при чём. Ещё разочек: туки-туки-туки! О! Уже идёт!
— Кто? Мама?
— Мама. Иди, открой. Впрочем, у неё свой ключ имеется. Вот, родство пригождается, однако по-соседски. Так ведь и не сдала «ключное» имущество после развода. О! Здравствуй, Мама!
— Привет, Мама!
— Не называйте меня так, сколько раз можно просить об одном и том же!
— Хорошо, Мама.
— Хорошо, Мама.
— Тьфу, идиоты! Опять ты, Лёлик, к пиву прикладывался. Тебе же нельзя категорически!
— А что? Земля пока ещё не зимняя. Копать будет мягко. В удовольствие и в охотку, так сказать. Гробик закажите обязательно приталенный, я моду уважаю. Знаешь, Мама, первый мой путь и последний трагически совпали внутри меня ещё при жизни. В заголовке одной умной книги, которую я так и не удосужился открыть, было написано: «Дао». Это — обо мне. Туки-туки! Мама, тебя Моцарт иметь хочет.
— Хочу! У меня сегодня отлично получаются девочки!
— Точно! У него четыре жены произвели четырёх девиц. Все девки удачные. Мастер! Может, диванчик вам, ребята, уступить ненадолго?
— Ладно, Моцарт, говори, чего надо, да побыстрее. У меня дома духовка включена, и дверь я не закрыла.
— Вещай, редактор!
— Э-э-эээ… Издалека начинать, или сразу? Хорошо, сразу. Есть двести пятьдесят тысяч. Заказная книга для золотопогонников. Всё реально, велено принести договор. Но у нас нет юрадреса. Мы — никто. Даже не частные предприниматели. С отдельными живыми людьми государство разговаривать не пожелает — лицо должно быть обязательно «юридическим»…
— Хорош стелить, Моцарт. Государство у нас — это и есть главный и постоянный изменник Родины. Ну, и все «государевы люди», соответствующе. Одни полицаи в конторах сидят! Друг на друга по-полицайски смотрят! И психология у них исключительно полицайская. Эх, кому доверять, когда кругом враги? Он намекает на твою родительницу, на Мамумаму, у которой есть общественная организация, храмчик, а ты в нём, Мама, бухгалтер-самоучка. К тому же грамотная, при хорошем компьютере, при машине, верстаешь и читать умеешь. И скажу комплимент: всё ещё красивая. Надо же! С таким человеком восемь лет в одной постели лежал! Жаль, что я не ценил тебя при жизни, пока был в целости, то есть.
— Да вы что! Моя родительница ни за что не согласится! Они же занимаются религиозной деятельностью!
— Счёт и печать есть?
— Ну, есть.
— Значит, подходит. Уломай Мамумаму. Десять процентов отвалим.
— Могу, вообще-то, спросить, но не уверена…
— Мама, ты уж как-нибудь поласковее к ней подъедь. Для родной, мол, дочки требуется. Всё же просто. Нарисуем модель и финтифлюшки какие-нибудь. Оформим! Эй, Лёлик, ну, в последний раз тряхнёшь стариной? Авось, не отвалится! Я — напишу, ты — порисуешь. Мама наших творческих деточек подверстает, потом файлы под типографию выведет.
— Под типографию?! Я же не умею! У меня все программы ворованные! В книжках цветоделение надо делать правильно, а у меня монитор некалиброванный. Вы что?!
— Откалибруем, Мама. Ты только старушку уломай. Срочно.
— Вопрос с дивана. Можно? Как контора-то старушкина именуется?
— «Святое дело», а что?
— Оп-па!!! И что, небось, крестик на печати имеется? О! Вам,

.: 3 :.