, как ближайший шар меня щупает, покалывая каждый отдельный нерв и каждую клеточку жутким страхом. Ошейник на шее горел, как раскалённый. Батя стоял напротив скамейки в позе штурмовика и держал в руках нацеленный на меня пульт, с помощью какого читают ошейник зека дистанционно и полностью объектом управляют. Я, конечно, слышал, что такие пульты существуют и активно применяются в экспериментально-пыточных зонах, но воочию видеть подобных игрушек ещё не приходилось. Заплетающимся языком Батя сообщил мне, что давно искал шлак, умеющий профессионально обслуживать сложные серваки, к тому же, шлак молод и обладает весьма большим жизненным потенциалом. Всё это мой угодливый ошейник немедленно выдал на экран его пульта. И Батя предложил сделку: он завтра же дает мне ещё десять лет. Нелегально. Но за это придётся заплатить. Чем и как — не сказал. Но я догадался: стать его неофициальным рабом. Я согласился. На следующий день меня привезли к дыре и перепрограммировали ошейник на минимальный радиус. Девочки, бары, драки и выпивка — всё покрылось океанской дымкой, отдалилось к горизонту и стало вдруг недосягаемым. Но за девять минувших лет я привык к своему положению. Не стал, конечно, умнее. Но, благодаря своей сообразительности и чутью, всё ещё живой и мне это нравится. Особенно на фоне гарантированных будней, проведенных на мягком топчане, уютно расположенном в подземелье возле сервака. К чему, казалось бы, так привык. М-да… Вот почему я искренне боялся, что хозяина-авантюриста Тварь накажет за его новую инициативу, за создание дурацкой деревни и несанкционированно длительную задержку в движении шлака. Статус-кво не бывает надёжным сам по себе, он обязательно от кого-нибудь да зависит. Это плохо. Тварь любого могла наказать столь же легко, сколь и наградить. Как об этом скажешь зарвавшемуся хозяину? Никак. Сам вперёд нарвёшься. Клоны-охранники, обслуживающие дыру, тоже не умели говорить, у самых дешёвых моделей даже рта не было. Вот и я тоже молчал. Но клоны не думали в принципе, не умели, им просто нечем было это делать, а меня, словно ржавчина, грызли ядовитые мысли: мол, добром непонятная хозяйская затея не кончится. И что тогда? Воистину — ничего. Не будет Бати — не видать и мне ещё одного срока жизни. Ох и крепко же я затосковал. Даже сервак моё горе почуял, сбоил пару раз ни с того, ни с сего. А я стал вдруг философски, скорбно, с новым мучительным наслаждением наблюдать наверху, из окна управы, как тысячи людей ежемесячно исключительно молча уходят в огромную черную дыру в горе, куда-то вниз, под землю. Смотрел и смотрел. Словно хотелось разгадать какой-то, представший в откровенности, молчаливый символ, огромную важную тайну, которой обладали все те, кто нёс свою личную тишину к тишине вечной, без излишней суеты, в последний раз. Куда? Зачем? Увы. Молчащие не возвращались. Земля иногда дрожала. Вулкан, как и положено вулкану, иногда пускал дымок. Но дым поднимался высоко вверх, так что отвратительная вонь опускалась вниз и достигала равнинных мест весьма редко. В безветренные тихие дни в отдалении можно было слышать грохот горнорудных транспортёров, выбрасывающих из недр горы скальный отвал прямо в океан. Хозяин объяснял гостям с материка и проверочным комиссиям, что так он наращивает сушу для расширения производства. На перспективу. С чем любая комиссия, щедро и гостеприимно умащенная со всех сторон, охотно соглашалась.
(Текст составлен незарегистрированным автоматическим речевым интерпретатором, стилистическая опция фильтра литературной обработки — «частное повествование, письмо к другу»).
В моей жизни произошли два грандиозных события! Первое, Батя доверил мне пульт и научил им пользоваться. Второе, я никогда в жизни не читал досье гоев. Сам чуть с ума не спятил, когда почувствовал себя всевидящим и всемогущим. Мне предстояло «пасти» и «доить» девятерых полудурков, что натолкали, отобрав из свежего шлака, в деревню. Избы их расположены правильным замкнутым кругом, который образует внутренний общий двор — площадку для гипотетического общения идиотов. Посреди двора на мачте расположен шар-сторожевик.
Вот они, голубочки мои!
Изба №1.
Уан. Натуральнорождённый. Идентификационный номер JJ-9832404329519. Противозаконная кличка — Уан. Израильтянин, особо опасный рецидивист, обладает врождёнными способностями к гипнозу и искусству внушения, граждански невменяем, срок личного физического существования неоднократно определялся международными судами как полное обнуление. Однако приговор ни разу не был исполнен. При невыясненных обстоятельствах JJ-9832404329519 многократно совершал дерзкие побеги из-под стражи. Криминальная биография протоколируется с четырёхлетнего возраста. Психически нездоров (шизофрения). В последнее время позиционировал себя как носитель абстрактной «новой вести», якобы позволяющей человеку свободно существовать вне информационного поля цивилизации. Склонил в свою т. н. «веру» несколько сот тысяч человек (все преступники выявлены и казнены). Путём гипнотического вымогательства и путём подложных дарственных актов похищал у склонённых им к «вере» граждан ресурсы реальной жизни в свою пользу. Ориентировочно имеет непрерывный возраст личного существования свыше 250-ти лет. Публично представляет себя как шоу-феномен, умеющий превращать воду в кровь, передвигаться по воздуху без помощи технических средств и предугадывать будущее. Интеллектуально опасен. Профессионально красноречив. Легко идёт на контакт. В реакциях неадекватен. По собственному утверждению — «воин духа», нападающий первым на т. н. «зло», под которым преступный фигурант подразумевает весь имеющийся спектр общественной законопослушности и все технические достижения. Во время торжественного проведения массового религиозного собрания поразил верховного жреца, извлекающего благодатный огонь, молнией (не доказано). Полностью отрицает власть и значение объединённой религии, которую именует «проклятием» и «массовой слепотой». Предположительно имеет нескольких способных манипуляторов-учеников, именующих себя, подобно своему преступному наставнику, «неутомимыми борцами» (не выявлены, ведётся активный поиск). Цель преступных действий — воспитание на земле новой расы неуправляемых извне, трудно поддающихся прямому выявлению т.н. «детей Света». JJ-9832404329519 имеет также характерные особенности в манере общения. Постоянно применяет сбивающий с толку приём — изображает глупца, может многократно переспрашивать одно и то же. (Отпечатки мыслеграмм и эмоциональной комбинаторики осуждённого прилагаются).
Состав последнего преступления: создание и несанкционированное внедрение программы для написания молитвы-убийцы клонов, незаконное сотрудничество с т.н. «физическими демонами» (полтергейстом, психокинезом, голосами, а также визуальными феноменами оптического и радиодиапазонов, проч.), дискредитация оплачиваемых патриотических святынь. Мера наказания – высшая.
Остальные ориентировки были не лучше. Для своей деревни Батя собрал настоящий гадюшник из колдунов и шарлатанов. Ни один из них ни разу не пахал с нормальными мозгляками на ферме, не жил, как все. Большинство, кстати, рождены натуральными женщинами. Что-то нехорошо мне стало от всего этого. Я накрепко пристегнул пульт к левой руке, немного потренировался, целясь им то в одну, то в другую стороны, унял внутреннее своё раздражение, выругался шёпотом и — пошёл знакомиться с уродами лично. Никуда не денешься. Так приказал Батя.
Шар держал всех голубков парализованными. В этом состоянии они мало что могли делать. Только принимать пищу и садиться на биопарашу. Первые дни спали на каменном полу, как скоты. Потом клоны натаскали к ним в избы камыш, нарезанный на соседнем болотце. Мозги голубкам шар отшибал напрочь. На внутренний двор никто из них не выходил. Сторожевику было безразлично, откуда считывать данные ошейников, а обладателям этих ошейников была теперь безразлична сама жизнь. Так, по крайней мере, казалось со стороны.
Я начал с Уана.
Вошёл. Нацелился. Разблокировал мозг.
Честно говоря, меня слегка мандражило при взгляде на породистого седовласого мамонта с выразительными карими глазами. А вдруг накинется? А вдруг я не успею включить блокировку? Изба очень тесная, не сильно-то и развернёшься, контакт очень близкий…
— У большинства людей глаза сделаны из репьёв, поэтому руки их тянутся до всего, к чему эти репьи цепляются, — это было первое, что он произнёс, придя в сознание. Спойно так произнёс, даже ласково. И при этом глядел на меня словно любящий отец на ненаглядное дитятко.
Башка у меня немедленно куда-то поплыла от его слов и его облизывающего, как у педиков, взгляда. Я в панике нажал блокировку. Старик кувырнулся, треснувшись головой об камни на полу. Вытекло немного крови. Я испугался, что нечаянно зашиб урода и Батя за это явно не похвалит. От испуга, наверное, нажал «разблокировать». Старик, как ни в чём ни бывало, кряхтя, поднялся, мирно уселся поверх охапки шуршащего камыша, долго и с удовольствием чесал кожу под ошейником, потом сладко зевнул:
— А ты красивый, гой!
— Прокуратор. Моё погоняло — Прокуратор, — меня вдруг стала раздражать его спокойная манера. — Прокуратор! Понял? Понял, я тебя, урод, спрашиваю? — для убедительности я придавил рыч-