ебя в руки. Вновь улыбнулся.
Я — свободен!
Знаете, когда ощущаешь весь мир целиком, как себя самого, как свою безраздельную собственность, отдаёшься ему открыто и безусловно, а он взаимно отдаётся тебе, первое, что изумляет — в мире нет ненависти. Вообще нет! В принципе её не существует там, где всё сосуществует. Да, есть ярость, но нет злобы. Это было великолепно! Мерцание океана, хирургический серпик в небе, ветерок, острые камни скал, боль тела и торжественная месса внутри меня, близость смерти и отсутствие страха, чувство слепой тьмы, превратившееся вдруг в чувство материнской утробы — всё стало светом и благодарностью. Такой фантастической ясности никогда не давали ни виртуальные путешествия, ни юношеские наркотики.
Так же, как мозжечок карапуза осваивает науку прямохождения, так душа моя очнулась окончательно и распрямила сутулые мысли в их полный рост. Сейчас скажу... Только воздуха наберу в грудь побольше...
— Я не одинок!!! Я не одинок!!!
Над вулканом раздался мой идиотский крик. Ошейник дал успокоительный разряд. Но я уже не обращал на боль никакого внимания. Я теперь знал доподлинно, что и сам состою из множества вселенных, могу при случае с ними связаться, могу даже уйти туда насовсем, если постараюсь и если захочу.
— Я не одинок!!! У меня есть мой мир! Мой собственный! Это — мой дом! У меня есть дом! Я не одинок! У меня есть дом!
Дико, наверное, было смотреть со стороны на придурка в состоянии почти религиозного экстаза, исступлённо протягивающего к звёздам руки и орущего благим матом односложные, примитивные фразы.
Эйфория кончилась. Землю трясло. Начинался рассвет. С горы катились валуны и кое-где сползали осыпи. Из подземных щелей, пускавших дымки, воняло тухлыми яйцами. А, может, и поджареным шлаком, как о том упорно продолжали гласить городские сплетни.
Я добрался до площадки, на которой мартышка упражнялась с камушком. Дальше идти не хотелось. Горка булыжников была разрушена толчками. Вокруг валялись бесформенные булыги. И которая из них «семечко»? Задачи запоминать в тот раз не было. Я безразлично сплюнул и сел на оставшийся ещё каменный холмик в ожидании. Лицом к океану. В воздухе и под ногами ощущался могучий подземный гул.
Ход событий мне нравился. Мы с вулканом в этот миг были властелинами судеб тех, кто не мог ничего изменить.
Я ждал.
Солнце, как старая божья плешь, вылезало из-за горизонта.
Трясло всё сильнее. От ядовитых газов можно было свалиться, так и не дождавшись главного салюта. То, что он случится, сомнений уже не вызывало.
Я ждал. Весьма довольный своим сытым спокойствием главного финалиста.
Ждал.
— Положи камень на место, идиот! И немедленно возвращайся! Иначе он её убьёт! — сердитый голос, раздавшийся в середине лба принадлежал Эффу.
Я не удивился и не отреагировал. Продолжал тупо молчать и любоваться океаном.
— Идиот! Немедленно положи камень!
Рот сам скривился в кривой скептической усмешке. Тем не менее, я выразительно сплюнул ещё раз, и издевательски взял в руки первый попавшийся.
— Этот? — вопрос мой так же прозвучал мысленно.
Ответа не последовало.
Зато последовал страшный подземный удар! Меня отбросило в сторону. По тому месту, где я только что плевался, прокатилась горячая глыба величиной с грузовую платформу. Каменный холмик раскрошился.
Страх! Наконец-то меня обуял страх! Животный! Панический! С обезумевшим разумом и суетливыми бестолковыми действиями. С лихорадочно трясущимися руками и дрожащими малопослушными коленками. За такой качественный страх мне в хорошие времена могли бы прибавить премиальных биологических деньков в зоне — дополнительные месяца полтора-два разрешённой жизни. Некоторые годами тянули в зоне на таких вот «пасах».
Странно устроена человеческая психика: из огня да в полымя — за один миг!
Начинающийся рассвет ещё не справился с погашением звёздных светлячков и они внизу под собой продолжали видеть, как великовозрастный малыш в оранжевой робе возился в каменной песочнице, задыхаясь и кашляя, — он, бестолковый, зачем-то строил из трясущихся камушков новый холмик.
Ещё одна огромная горячая глыба пролетела над головой. В этих условиях занятие моё было апофеозом идиотизма! Возможно, «зёрнышко» давно было раздавлено, или укатилось. А я всё строил и строил пирамидку, всё менял и менял на её вершинке очередной царь-камушек. Пока не попал. Так мне тогда, по крайней мере, показалось. Хлоп очередной булыгой по макушке холма! И — попал! Вдруг всё, как по команде, замерло. Вулкан как выключил кто. Даже вонючие струйки из щелей пошипели-пошипели и прекратились. Минут за десять всё окончательно утихло.
Взошло солнце.
Потом, конечно, я сообразил, что ритуальные действия обезумевшего зека и силы природы очень уж условно могли слышать друг друга. Даже смешно всерьёз говорить об этом. Да и стыдно. Никому не расскажешь просто так. Разве что знакомому врачу-психиатру. Да и то лишь на ежегодном обязательном скан-допросе.
Последний красивый рывок не получился. Припадочный героизм кончился. Я взглянул в сторону управы и, не скрываясь, измученный и опустошённый, медленно пошёл обратно. В лучшем случае сторожевик отожжёт голову на подходе или прямо сейчас, а в худшем — меня ждала дыра. Думаю, клоны её восстановят часов за десять. Так что, торопиться и впрямь пока было некуда.
Эмулятор отработал откат. Линию отчуждения я прошёл спокойно. Ни дать, ни взять — любитель природы возвращается с утренней прогулки. На душе было противно и тошно. Горло обгорело до мяса. Не хотелось идти в управу. Решил максимально оттянуть момент возвращения к серваку. Потому и пошёл к избам.
— Я говорю правду! Ой, больно! Правду…
Батя левой рукой, как клещами, держал мартышку за выломленную назад руку. Она хрипела и извивалась. Бриллианты на ошейнике самого Бати зловеще блестели. В правой руке он наизготовку держал офицерский пульт, направленный на меня. Пророки, все до единого, лежали перед входами в свои избы в глубоком параличе. Удара я не почувствовал.
И БЫЛ ОН ПОМИЛОВАН В СМЕРТЬ.
ПЛОД НЕБА УПАЛ В НЕБЕСА. ИЛЛЮЗИЕЙ В ТВЁРДОМ НАКАЗАН ВЕРНУВШИЙСЯ ЖИТЬ.
Что-то новенькое.
Конечно, выход из тела — трюк, известный любому потрошителю. Но мне ни разу не доводилось слышать или читать про то, чтобы из этого устраивали успешную групповуху. До сих пор от подобных экспериментов оставались одни лишь трупы. Батя устроил.
В считывающем скан-карцере Прокуратор, на котором от пыток и побоев остались многочисленные следы, лежал на топчане не один. Рядом вытянулась мартышка, тоже битая. Оп-па! Читаю ситуацию: Батя не сам, а словно по чьёму-то приказу извне прилепил её ко мне в качестве дополнительного позитивного биоресурса. Не больше. Хотя... Если и она «выйдет», то многое тоже увидит сама. Но это вряд ли. Опыта у девчонки никакого. А её заскоки с трансовыми состояниями были сейчас бесполезны. Она просто лежала. Лежала рядышком и всё. Состояние объекта читалось нормально. Сознание худышку не покинуло; оно, спасаясь от нештатной ситуации, погасло до лучших времён. Для неё это благо. Напряжённость сканирующего поля была очень высока. Батя или мстил всем сразу, или рисковал по делу. Скорее, второе. Уж я-то его знал. Возможно, горячо обожаемая мартышка просто подвернулась дураку-папаше под руку. Может, разозлила чем, как всегда. Или всё-таки приказ?.. Не могу знать точно. Вне тела я был сам по себе. Один. Вне обычного времени и обычных понятий. Точка наблюдения и глубина проникновений в неструктурированное пространство чужих мыслеграмм управлялись волей, как обычно. Только... Только их почему-то не было! Ти-ши-на. Про мартышку я забыл.
В соседнем скан-карцере, исследуемом пространстве-источнике инфы, было гораздо интереснее. Сразу четырёх пророков отправили в электро-наркотический нокдаун. Они лежали, отрубленные. Паук, Сима, Эфф и Даун. Сканирующее поле было предельным. Батя на сей раз не жалел ни свою «собаку», ни «дичь». Наследницу он тоже мог реально погубить. Интересно всё-таки, чем же это она ему так досадила? Ставши зеком-начальником, Батя сам нахватался истеричных манер от своих подопечных. Ладно. Плевать на них. Где же пророки? Я не находил обычного контакта с миром их образов и мыслеграмм. Дичь исчезла. Всем стадом.
Переместился к избам. Остальные валялись, парализованные, но в сознании. Я приблизился-подлетел к Уану. Седые его космы перепутались с пересохшей камышовой крошкой. Уан словно почуял моё присутствие, но сил старика хватило лишь на слабый жест рукой: мол, не мешай, вали дальше. Я осмотрел остальных. Они были не лучше. Аленький цветочек в избе Битюни чьим-то каблуком был смешан с тем, из чего он рос.
— Выход есть! — по ту сторону реальности я узнал голос Дауна. Визуализация отсутствовала.
Потянуло. Следовало подчиниться. Ну, представьте, что под левую лопатку на спине прикрепили эластичный жгут. Потом потянули в нужную сторону. Направление новых информационных пластов и скрытых потенциалов потрошитель, вышедший из тела, «видит», как ни странно, спиной. Надо дать себя увлечь в ту сторону, куда тянет. Потом р-