азвернуться.
Я развернулся.
— Посмотри, как они забегали! — мальчишка был явно в отличном настроении. Однако то, на что он предлагал обратить внимание, не порадовало.
Мать честная! С моих «летучих» позиций тайного в том, что плотнее и ниже, как я уже, кажется, говорил, не существовало. Кипиш был полный! Шары заложили Батю насчёт моего побега. А эмулятор стал большой и неприятной неожиданностью для Твари. Тварь негодовала! Расковыряли шестиуровневую защиту левых папочек с официального сервака. Последняя капля упала в чашу терпения гипотетических Властелинов. Батю имели! Кадык под его бриллиантовым ошейником обгорел от разрядов. Сам Батя валялся в кресле и злобно ждал своей дальнейшей участи. Старательским процессом вымывания ценных мыслеграмм управлял не он сам, как бывало, а — Тварь! Вот оттчего характер сеанса стал жёстким. Главный сервак в кабинете Бати надрывался от колоссальных разнонаправленных потоков. Я заглянул глубже. Подземный сервак — молодец! — отработал мою программу самоисчезновения: вообще обесточился. Успел. Умер до поры. Включить его теперь можно было только вручную. Пожалуй, «близнец» с моими диктовками и интерпретациями — последний оплот, о котором Тварь ещё не знает. Батю припугнули, слегка припекли, и он сдал всех. Но про подземный сервак — ни словечка, ни мыслишки. Батя тот ещё орешек! Я, как профессионал профессионалу, воздал ему должное. Зачёт! Можно понять мужика. Он, после недавней перетряски острова Высшей комиссией, решил действовать легально. Ну, почти легально. Но, увы, удар хвостом оказался запоздалым. Батя понял: Тварь шутить не умеет. Никого не пощадит. Она не моргнув выжмет всё, если потребуется, хоть из кого. Хоть из последнего гоя, хоть из первого в мире богача. Батя был в культурном, так сказать, шоке от, напомнившей о себе, высшей зависимости.
Я отлично «видел», как через официальный тюремный сервак инфу потоком сосали самые мощные серваки СУКА, которые, в свою очередь, кидали поток дальше — к сверхмощным отдалённым сервакам, о которых я и понятия не имел. Туда, где таилось беспощадное и ненасытное самосознание Твари! В обратном направлении неслись немедленные пакеты-приказы: что делать? как управлять? что искать? как интерпретировать? Тварь сама, как собака, вошла в азарт. Начался гон. А что люди в этой игре? Ха! Люди — всего лишь привада для главной нездешней дичи.
— Выход есть! — Даун появился в образе жучка-светлячка, летящего к двери, ведущей в кабинет Бати. Разумеется, я тут же последовал за ним.
Комфортное моё состояние «думать не думая» осторожно пыталось нащупать: что именно подразумевается под идеей «выход»? Я многократно видел, как в кривых активности Твари наступали высочайшие экстремумы, стоило лишь приблизиться к чьей-либо мыслеграмме «выхода». Однако Тварь сама теперь была подключена напрямую к процессу. Без временного разделения между добыванием инфы и её сливом. Без аукциона и лотов. Без предварительного субъективного «обогащения руды» — без интерпретации. Она всё желала теперь делать сама! Немедленно! На полную катушку! Батя как лопнул — превратился в простую, хоть и чрезвычайно богатую, прислугу при своём лучшем детище.
— Выход есть... — светлячок летел впереди меня на расстоянии вытянутой руки.
Тварь лихорадило и трясло от нетерпения. Параллельным видением (похоже на несколько независимых боковых зрений, включенных одновременно) я контролировал то, что происходило в скан-карцерах. Тварь поджаривала все тела шоковыми дозами специальных импульсов. Малышка, попавшая в заварушку случайно, корчилась от разрядов наравне с остальными. Было ясно: прежде, чем выплюнуть из своей пасти оригинальный шлак, Тварь прожуёт его основательно. До конца. Скорее всего, эти шестеро, что внизу, в сознание так и не придут. А я? Какой такой я?! С имеющейся «высоты» проблема возвращения в собственное сознание интересовала очень мало. Это не казалось чем-то главным. Скорее, подаянием себе самому, нищему и убогому, лежащему в вони и корчах там, внизу. Подавать не хотелось. Я не люблю и не уважаю идею нищих.
— Выход есть! Выход есть!
Даун-светлячок дожужжал, наконец, до двери. И стал её отворять. Дверь в кабинет Бати изменила свой привычный вид. Она выглядела как нечто старинное, на петлях. Я ещё успел подумать про Дауна: на себя будет тянуть, или толкать в противоположную сторону? Он стал тянуть дверь на себя.
Достаточно было малюсенькой первой щели, чтобы я ослеп от нахлынувшего светового потока и полетел, отброшенный вон неизвестным давлением, кувырком в тартарары!
В скан-карцере тела подпрыгивали от непрерывных шоковых разрядов. Тварь что-то интенсивно, всеми своими серваками, высасывала из волновой ловушки. Я от всей души, озорничая, пожелал ей подавиться. В тот же миг из под моего ошейника взвился лёгкий дымок. Со своим телом, собственно, я уже попрощался. И приготовился попрощаться со всем остальным, понимая, что рано или поздно волновую поддержку скан-поля от испустившего дух трупа, Тварь отключит.
Оклемавшись от воздействия световой лавины, я вернулся к двери. Она оказалась закрытой. Светляка тоже не было. Я попробовал было потянуть за неказистую ручку, но... Так и не успел достать, прикоснуться к скобе — снова непонятным потоком отбросило вон. Правда, на сей раз без иллюминации, без ужасного удара по зрачкам, без ослепления.
— Выход есть! — с той стороны двери занудно доносился приглушённый голос Дауна.
Дёргались под током, кстати, только мы с малышкой. В соседнем карцере пророки лежали один спокойнее другого. Ток их просто поджаривал, как уже умерших и даже окоченевших. Мышцы на разряд не реагировали. Мозговая деятельность полностью отсутствовала.
— Выход есть!
Опять потянуло. Отдался новой тяге. Снова развернулся. Ага, избы. Даун парит в воздухе в виде единственного алого лепестка — остатка от флористики Битюни.
Подул ветерок.
Лепесток закружился и, поднимаясь вверх, стал приближаться к шару-сторожевику. Потом коснулся его поверхности. Раздался электрический треск. Сторожевик сгорел. Я сообразил, что это произошло на самом деле. Соседние шары немедленно увеличили свою мощность, чтобы взять на себя функцию своего сгоревшего собрата. И тоже с треском сдохли. И так — по всему острову. Радиусы и постоянный контроль мыслеграмм и эмоций вдруг кончился. В один миг сторожевики перестали существовать. Тварь ахнула и отсекла от себя больное щупальце. Но люди в городе об этом не знали. И продолжали существовать, как привыкли. Даже те, кто понял, лишь пожимали плечами и жили в привычных для себя рамках. (Время со стороны для наблюдателя складывается не в длину, а в качество — слой на слой, как пакет изображений на просвет). По острову, как мураши, вылезшие из-под земли, бегали клоны-охранники с пультами в руках.
Пророки, оставшиеся в избах, отдышались. Вышли на двор, сбились в стайку и щурились на солнце, наслаждаясь сухим теплом и приятным дуновением со стороны океана.
«Свобода!» — мысль, конечно, издевательская, но в смысле мига свободы — чистая правда. (Тело потрошителя в карцере тут же подбрасывает от этой мысли). «Идиоты! Я ведь могу и не возвращаться!» — говорящая собака работает без поводка, когда идёт по следу. (Ещё удар, малышке рядом тоже за что-то перепадает). Трупы в карцере пророков бездействуют. Воображение молчит. Вот тебе и коллективное потрошение! Объединившись, уникальные пророки превратились в тела-автоматы, в существа без разума и фантазии. Думаю, их сожгут или переработают сегодня же. Дыра восстановлена. Конвейер должен работать. Иначе приходящим на планету гоям, лишённым определённости и своей доли комфорта, придётся думать. В тесноте и в обиде. Это всегда плохо кончается для хозяев толпы. Так что, организованный бесперебойный выход в любой системе куда важнее входа! Ха-ха! Вход-выход! На себе любой может проверить: с какой стороны терпеть можно дольше? Ха-ха-ха!
— Выход есть! — манил за собой лепесток голосом Дауна.
Он залетел в избу Уана и приподнял крышку биопараши. Хлынул свет! Меня опять отбросило страшной силой неведомо куда. Ослепительная смерть била отовсюду, что приоткрывал это заикающийся урод. Била и плавила внутри меня всё подряд. Телесные муки по сравнению с пыткой иного порядка были так себе, забавой школяров.
Боковым я наблюдал, как бесилась внутри себя, внутри всех своих метастаз Тварь! Похоже, что она пытала сама себя: била информационными залпами по древним хранилищам, устраивала хаос в навеки упорядоченных массивах, и натурально выжигала слабые участки и инфоканалы.
Около Бати возникло изображение какого-то шпагообразного старика. Кажется, он, или кто-то, похожий на него, появлялся в составе Высшей комиссии. Старик был фамильярен.
— Эй! Ты как?
Батя с трудом поднялся из своего кресла.
— Служу Родине, Влас..! — сильнейший разряд частично активировал отжигающий контур ошейника.
— Ну, служи, служи... Боюсь, тебе осталось недолго.
Батя рухнул обратно в кресло, как подстреленный рябчик. Бейджик на секунду ожил. Годы жизни и безумная череда цифр, оповещающих о размере личного счёта всесильного Бати, прямо на глазах превратились в нули.
Ошалеть можно! Беджик беспристрастно